― А Огнев что?

Долгова жмет плечами.

― Увел её, а там уж за закрытыми дверьми не знаю, что было. Но вышла она потом шелковая. Тише воды, ниже травы. Дашка всё боялась, что её уволят, но Егор Александрович сказал, что пока он здесь главный, мы все в безопасности.

И вроде как-то неестественно, но такая теплота накрывает, что сама её природы не пойму. От таких по-настоящему мужских поступков Огнева хочется танцевать без остановки. Пусть он и не мой. Пусть этой истерички Анжелы, но сердце радо уже и тому, что откликается на такого честного, порядочного и сострадательного человека, как Егор.

Тебе нельзя влюбляться в него, Архипова.

Запомни.

Ни при каких обстоятельствах и ни под каким предлогом.

Он птица не твоего полета.

Повторяю про себя целый день. Заучиваю, как мантру. И, кажется, что скоро ко мне во сне начнет приходить старуха с косой, которая будет угрожать засунуть меня в печь, если не подчинюсь. Либо это всё будут совершенно бредовые галлюцинации от усталости, которая начинает ощущаться всё сильнее. По-моему, мне срочно нужно к Морфею.

Беру бутылку из тележки и делаю несколько жадных глотков, осушая её почти до капли. Я наполняла её уже раз десять, не меньше. Так можно и все запасы из кулера выпить.

Но… видимо, у судьбы-злодейки были на меня совершенно другие планы.

Или она так воду экономила?

Чувствую, как начинает штормить из одной стороны в другую. Резко и довольно сильно. Так, что я практически теряла и ориентацию, и равновесие.

― Поль, ты чего? ― Аня, с которой я сегодня убираю на этаже, вовремя поддерживает меня, и я ослабленно приваливаюсь к стене.

― Голова немного кружится. Сейчас пройдет.

― Уверена? Может, тебе прилечь?

― Всё нормально, правда. Возвращайся к работе.

― Я с тобой постою. ― настаивает.

И это даже хорошо. Потому что, чем больше времени проходит, тем сильнее начинается вертеться всё вокруг. А затем уплывать, отбрасывая меня всё дальше от берега.

― Сейчас, я только…

― Поля? Черт. Полина, ты меня слышишь? ― последнее, что улавливаю прежде, чем, по всей видимости, теряю и сознание, и силы.

***

Резкий запах спирта и поток холодного воздуха из, вероятно, открытого настежь окна ― первое, что ощущаю, когда прихожу в себя и разлепляю сильно отяжелевшие веки. Голова такая неподъемная, что, пожалуй, её весом можно проломить бетонный мост. Не то, чтобы я очень хочу пытаться…

― По-моему это начинает входить у тебя в привычку, Архипова.

― Просыпаться и видеть ваши глаза? ― пытаюсь шутить, и он слабо усмехается.

― Погоди, я доктора позову.

― Не нужно доктора, я в порядке, ― делаю попытку подняться, но Огнев не позволяет. Мягко толкает так, что падаю обратно на подушки.

― Минуту, Архипова. Не спорь со мной хотя бы минуту.

Можно подумать, я много с ним спорю.

Мы сталкивались-то раза два от силы. За день. Три, если считать самый первый в фойе. Сталкивались, но практически не разговаривали. Когда тут успеешь поспорить?

― Полина верно? ― киваю, когда приятной внешности доктор в модных круглых очках садится рядом на стул. ― Как самочувствие?

― Я в порядке, ― повторяю громко, чтобы Огнев хорошо меня расслышал.

Может, у него пробки в ушах?

― Кроме головокружения, ― которое, по всей видимости, очевидно, ― есть что-то ещё? Тошнота? Сонливость? Боли?

― Нет. Ничего такого. ― отвечаю и кошусь на Егора, который продолжает стоять неподалеку, привалившись к стенке и недовольно сложив на груди руки.

И пока так же недовольно смотрю в ответ, Стас ― вроде бы так Огнев его называл ― поправляет липучку и включает аппарат давления.

― Шум в ушах? Нарушение сознания?

И хочется крикнуть: