Собственно, этим я всю ночь и занимаюсь.

Уясняю.

Поэтому утром в зеркале напоминаю себе Кентервильское приведение, правда немного всё-таки покрасивши. В принципе, в купе с моей бледноватой кожей это не так уж и заметно. Зато теперь я точно похожа на Белоснежку.

― Полина, как же, уже убегаешь? ― отец ловит меня практически в дверях.

― Да, пап, мне сегодня нужно выйти немного пораньше. ― чтобы удушить одну небезызвестную особу.

― Так ведь вернулась поздно. Теперь уходишь, ни свет, ни заря. Загонишь себя совсем с этой работой, а ведь ещё даже учеба не началась.

― Не волнуйся, я справлюсь. ― чмокаю отца в щеку и, напомнив про лекарства, выхожу из квартиры.

Два шага до соседней и уверенно жму на звонок. Знаю, что изо дня в день Валентина Алексеевна встает в семь утра, чтобы собрать мужа на работу, а младшую дочку в садик. А Георгий Денисович всегда своей жене в этом помогает. Поэтому, идя на риск, не боюсь никого разбудить. Ну, почти. Бывают ведь в жизни сюрпризы. Секунда. Щелчок. Ещё жуя бутерброд, Наташка смотрит на меня во все глаза.

― Полин, ты чего? Пятнадцать минут восьмого только.

― Идем. По дороге дожуешь. ― и тяну хитрюгу на себя.

Долгова только и успевает, что схватить сумку и сунуть ноги в балетки. Потому что уже через две секунды я буквально выволакиваю её на улицу и тащу к остановке.

― Да что случилось-то, объясни!

― Ты сделала это нарочно, признайся, ― нет смысла ходить вокруг, да около. ― Вчера. Когда попросила тебя подменить.

― Не понимаю, о чем ты.

― Хочешь сказать, что ты понятия не имела, что это был номер Огнева?

― Егора Александровича? ― и так искренне удивляется, что практически ей верю. Практически. ― Да ну! Красильникова и словом не обмолвилась, клянусь!

― Ты сейчас по краю ходишь, Долгова. И грозишься нашу дружбу потерять.

― Ну ладно-ладно, что-то такое она говорила. ― а вот это уже больше похоже на правду. Осталось немного взглядом дожать и… ― Блин, ну хорошо! Всё я знала! ― бинго! ― У нас всем известно, какая горничная чей номер убирает.

― Ага. Только я, как дура, повелась, да?

― Ты просто новенькая. Обвыкнешься и всё запомнишь. Ну не злись, я как лучше хотела.

― Лучше это как?

― Ну-у, Егор Александрович вроде как знаки внимания тебе оказывает, вот я и подумала… ай! Да за что?

― За то, что чушь всякую несешь!

― Полина, ну я добра тебе желала!

― Ещё раз ущипнуть?

― Ты ему нравишься, это ведь невооруженным глазом видно!

― Твоим что ли?

― Любым, дурында! Когда мужчине симпатизирует женщина, это всегда со стороны заметно! А тем более, когда такому, как Огнев!

― Мы разные, Наташа! Р.А.З.Н.Ы.Е. Вот это точно заметно со стороны.

― Деньги ― не главное.

― Не в нашем мире.

Плюхаемся на скамейку на остановке и как-то синхронно замолкаем, потому что устали бессмысленно спорить. Да и в принципе спорить. Это вообще первая наша ссора, поэтому мы одновременно понимаем, что не хотим её раздувать. Уж точно не из-за мужика. Пускай даже и такого, как Огнев.

― Я думала, тебе приятно будет в номер к нему заглянуть, посмотреть, чем он живет, ну, может, парой фраз с ним перекинуться. ― тихо оправдывается Наташка, толкая меня в бок. ― Ну извини. Я больше так не буду, правда. С этого момента всё только в открытую, обещаю. ― и торжественно кладет руку на сердце.

А я не могу долго злиться.

Не на Наташку.

В конце концов, после отца она единственный близкий мне человек.

Да и если разобраться моя единственная подруга.

― Расскажешь хоть, как прошло-то? Мне так интересно, умру сейчас.

И не нужно бы мне вновь об Огневе думать и говорить, вспоминая, как он кормил меня с руки моллюсками, но, конечно, свой разум я слушаю в самую последнюю очередь. Поэтому рассказываю Наташке всё, что было ― хотя ничего такого по сути не было ― и отвечаю на все её любопытные вопросы. Всю дорогу до отеля и почти не замолкая. Что естественно, и я это понимаю, шлет под откос все мои ночные старания. Егор вновь поселяется в моих мыслях, и мне начинает казаться, что в довольно ветреной их части.