― Я кроме крабовых палочек никаких других морепродуктов и не ела.

Не ожидаю, но Огнев внезапно усмехается и садится на диван рядом со мной.

― Крабовые палочки, Архипова, это имитация. Рыбные отбросы, если проще. В них ничего от крабов нет и никогда не было. Поэтому, можно сказать, что это вообще твоя первая нормальная проба.

Куда глаза деть, а?

― Знаете, я… вообще-то не голодна.

― Ешь давай, не дури. Не то опять в обморок грохнешься.

― Я правда…

― Архипова, ну не выводи, день итак был трудный.

Да как у него так спокойно это выходит? Впервые вижу, чтобы люди добивались повиновения не криком и силой, а интонацией и взглядом. Вот вроде бы не устрашает совсем, а хочется слушаться его, сама не знаю, почему…

― Вы всех своих горничных так настойчиво откармливаете?

― Только тех, которые плохо едят.

― И много у вас таких?

― Уже нет. Всех предыдущих я зажарил и съел. ― юморист. ― Тебя покормить или ты соизволишь сама?

Приходится подчиниться и взять в руку вилку, потому что меньшее, что мне сейчас нужно, это чтобы Огнев меня кормил. У нас итак двенадцать лет разницы, и я без конца ловлю себя на мысли, что он относится ко мне, как к ребенку. Ещё не хватало усугубить.

Господи, а если это не вкусно?

Что, если меня прямо при Егоре и стошнит?

― Это вкусно, Полина, ешь, ― Дьявол будто мысли мои читает.

Ну как, как у него это получается?

― Знаете, я, наверное, не буду, ― кидаю вилку обратно на тарелку и отодвигаюсь.

А вдруг и правда стошнит?

Моллюски ― фу. Ну никогда не понимала тех, кто их любит.

― Ну ладно, ― усмехается и вновь сокращает между нами расстояние. А я не отдаю в этот момент отчета ни его действиям, ни своим. Просто смотрю на его ямочки на щеках, которыми, кажется, могу любоваться вечно. Не соображаю одним словом НИ-ЧЕ-ГО. Так что всё, происходящее после, сугубо моя ошибка. Бежать нужно было, пока была такая возможность, а теперь… ― Открывай рот.

― Что? ― заклятие падает, а с ним и всё очарование момента.

Ямочки Огнева исчезают будто по щелчку. Вместо них я вижу его сосредоточенное лицо и вилку, которую он направляет прямо мне в рот.

― Хочешь сыграть в маму, папу? Или мне лучше какое заклинание произнести? Аллохомора там или Сезам, откройся?

― Я не… ― зря.

Этот мужчина явно знает, как заговорить женщину, чтобы добиться желаемого. Даже пикнуть не успеваю, как первая порция пасты с морепродуктами оказывается у меня во рту. Морщусь и готовлюсь выплюнуть всё прямо на шикарный огневский ковер, но на языке вдруг взрывается такой потрясающий спектр вкуса, который от этого блюда даже не жду.

Поэтому просто прикрываю рот ладонью и начинаю рефлекторно жевать.

― Ну что? Съедобно? ― киваю, потому что больше ничего не остается. ― Забавная ты, Архипова. Вся такая смелая в разговоре, а каких-то жареных моллюсков испугалась.

― Не испугалась я. Просто они на вид противные.

― Ну а на вкус? Скажи ведь стоят того?

― Есть можно, ― признаюсь, лукавя.

И Огнев не сдерживается, откидывается на спинку дивана и начинает громко смеяться. А я не должна, но улыбаюсь. А затем без помощи Егора съедаю всё до крошки.

7. Глава 6

Полина

И всё-таки повышенное внимание со стороны Огнева было как минимум странным. С другой стороны, ничего такого он по сути и не сделал. Ну подумаешь, подвез один раз до дома после того, как я грохнулась в обморок в коридоре его отеля. Один раз накормил макаронами с моллюсками ― в принципе, это тоже не сильно страшно. Наташка упоминала, что он заботливый. И что о своих сотрудниках искренне переживает. Может быть, в его действиях вообще никакой двусмысленности нет. И я её сама себе придумала, чтобы, не знаю, поселить в свою голову побольше кровопийц? Мы, женщины, любим додумывать то, чего нет. Мечтать там, фантазировать. Я ― птица не его полета. Пора уже это уяснить.