– Аллилуия, аллилуия, аллилуия, Слава Тебе, Боже, – пелось в душе молодого хозяина. Не в голове, как привычно водится, а именно в груди вдруг зазвучало это славословие, которое больше всего нравилось ему слышать в церкви.

Он не был человеком, как принято говорить, церковным, и во многое в церковном богослужении не вникал, не было интересно, но вот, когда хор запевал «аллилуию», всё внутри Александра  ликовало и хотелось, чтобы состоянию этому не было конца.

Пасхально высокий голос церковного хора, замирающе прекрасный, до самого купола возносящийся, сейчас ликовал в его духе, выводя любимое «аллилуия, аллилуия, а-а-а-ллилуия…» Свет сиял в нём несказанный, его обновили свыше, наполнили, как сосуд, драгоценным напитком благодати, не хотелось ничего плотского, никаких утех, которые так привычно составляли многие годы радость его молодой жизни. Началось обновление души. Евангелисты называют его вторым рождением человека, рождением свыше (это ошибка!). В Благой вести сказано о том, что тот не войдет в Царствие Небесное, кто не родится дважды – плотью и духом. И вот по молитвам очень любящего человека дядюшки Володи и его ангельски чистой дочери Машеньки с Александром стало совершаться это диво-дивное (та же ошибка!). Стоял в это мгновение «светский лев» и думал про себя:

– Господи, да ведь ни в сказке сказать, ни пером описать, что такое сейчас со мною творится. Ведь рассказать кому или совета спросить – не поймут, за дурного примут. Как же быть? Как? Вот ведь радость-то, радость какая!

И слова в нём, уже не в голове, а во всём его существе подбирались добрые, радостные и ласковые. Он и верил, и не верил самому себе, узнавал и не узнавал себя.

Небо разгоралось у него на глазах. Все движения, которые на нём происходили почти незаметно глазу, теперь совершались, будто на гигантской голубой сцене, быстро, плавно, обнаруживая те небесные глубины, о которых прежде Александр и не подозревал. Небо говорило с ним. Бог приобщал его к той глубинной красоте неба, которую может увидеть, постичь и принять без всякого размышления пробуждающаяся душа, однажды вдруг почувствовавшая там, наверху, в необъятных голубых далях Престол Отца, сидящего рядом с Ним Сына и изливающегося на все Его творения Духа Святого, Духа Истины. Ему подумалось чистыми мыслями:

– Вот, ведь, наверное, такая и есть вечная жизнь. На душе и в голове ясно, легко и всему хочется радоваться – просто так, и Кого-то благодарить за эту жизнь, за эти невероятные картины, которые с такой любовью кто-то мне показывает.

Рассвет входил в силу, превращаясь из зари в могучий источник света, жизни. И молодому человеку это открылось. Он подумал об этом, и опять, как ему показалось, Кто-то захотел обратить на это его внимание. И ещё… ему пришла мысль об отцовстве. Он глубоко вдохнул утренний воздух, и это желание стало укореняться и разрастаться в нём. Он точно так почувствовал и обратил на это внимание некоторое время спустя. Ему увиделся колчан со стрелами, а потом…  три молодых прекрасных сына, натягивающих свои луки. Они были здоровые, прекрасные, а через некоторое время он увидел приближающуюся их мать. Сыновья встали на одно колено, опустили луки и так приветствовали её. Их мать и его жена шла лёгкой походкой, улыбалась и протягивала всем руки. Это была… Машенька Евграфова.

Ещё мгновение назад он ничего не знал, не был так наполнен, напоён счастливым откровением, которое потом переросло в крепкое устойчивое и благостное желание иметь семью.

– Диво-дивное, чудо-чудное, – пело его сердце, когда образ счастливого брака будто бы уплыл в сторону. – Что? Что это было? – спрашивал ум, а душа отвечала: