– Моего пришли ко мне, Василий, – снова слышится голос дяди Вани. Отец возвращается в коридор и, придерживая дверь, снова говорит куда-то в стену: – Хорошо, принял, – и отправляет Юру обратно вниз.

Я оглядываю довольно широкий коридор с рядами дверей, часть из которых такие же металлические, как и входная. Тут же справа, в тупике, на красной ковровой дорожке стоит, не шевелясь, серьезный часовой в парадной форме с автоматом на груди, мне даже показалось, что он не дышит. У него за спиной на стене висит развернутое и чем-то поддерживаемое красное полотнище с прикрепленными у древка орденами, на котором большими золотыми буквам написано «За нашу советскую Родину!».

– Смотри, – говорит мне отец, – это и есть Боевое знамя полка. Его всегда охраняет часовой. Если Боевое знамя будет утеряно, то и полк будет расформирован. Все, кто заходят сюда, всегда отдают воинскую честь знамени. Ты тоже будешь солдатом, а ну, отдай воинскую честь Боевому знамени! – говорит он серьезно, надевая мне на голову свою фуражку. Помедлив, я подношу правую руку к отцовской фуражке так же, как это делали солдаты на плацу. И вдруг часовой, чуть улыбнувшись и снова став серьезным, коротко взглянув на меня, тоже выпрямился, став по стойке смирно.

– Видишь, часовой тоже приветствует тебя в ответ, – сказал отец. Он снял с меня фуражку, отдал воинскую часть Боевому знамени, и мы вышли на лестницу.

– Вот ты и выдержал свой первый экзамен, – вдруг задумчиво сказал мне отец, положив свою крепкую руку на мое плечо.

На следующий день, нас, дошколят, собрали вместе с мамами в гарнизонном клубе, разместившемся в старинном красивом двухэтажном особняке, построенном еще при кайзере на большой лесной поляне, пересекаемой несколькими вымощенными булыжником дорожками, освещаемыми в ночное время не менее старинными фонарями. Саму поляну окружали высокие сосны, по которым, смешно цокая, носились рыжие белки, выпрашивая у гуляющих угощение в виде конфет или орехов. Лавочек между дорожек не было, вместо них кое-где группами стояли разукрашенные под березу пеньки, окруженные большими искусственными мухоморами, из-за чего клуб и носил название – «Пенёчки».

Собирали в клубе нас часто, просто так и на лекции, на какие-нибудь общественные мероприятия и на чей-нибудь день рождения. Тут же проводились детские утренники, и взрослые, ожидающие своих детей, могли пойти в библиотеку, бильярдную комнату или музыкальный класс. Летом для детворы в клубе организовывалась детская площадка, открывались кружки и секции, а вечерами, по выходным, тут же крутили художественные фильмы.

Сегодня утром все было как на обычном детском утреннике. Необычным было лишь то, что строгая молодая тетенька из школы перед самым началом прямо от дверей громко зачитала по списку десятка полтора фамилий, среди которых оказалась и моя. Затем она попросила всех детей, кто был в списке, подойти к ней. Нас увели в танцевальный класс, построили, вручили каждому по маленькому красному флажку, а потом вывели на сцену, где ведущая еще раз торжественно зачитала наши фамилии и объявила, что мы все, стоящие на сцене, с этого момента становимся совершенно взрослыми, потому что осенью пойдем в школу, а сегодня нас посвящают в ученики. Еще она сказала, что теперь нам, как совсем взрослым детям, разрешено ходить все лето на детскую площадку, на которой мы должны перезнакомиться друг с другом. Со старшими ребятами мы будем петь, играть, веселиться и готовиться к школе, а еще нас будут возить по Германии на разные экскурсии, а в августе в школе с нами проведут подготовительные занятия. Потом нас сдвинули в сторону, на сцену вышли малыши и стали читать стихи про школу и петь песни для всех, сидящих в зале. После аплодисментов малышам на сцену поднялся начальник клуба и объявил, что в честь Дня Победы 9 мая мы все приглашены на экскурсию в полк, а вечером будет показан фильм про Брестскую крепость. Еще он сказал, что к нам в гарнизон приезжает какой-то очень большой начальник, который будет встречаться с нашими мамами и для этого организовывается вечер вопросов и ответов.