– Подгородецкая, за тобой мама пришла! – раздался из глубины коридора голос дежурного воспитателя. Маша поцеловала Ивана в щеку и, всхлипывая, пошла на голос педагога. Ваня же, как вкопанный, продолжал стоять у подоконника. Затем побежал вдруг в актовый зал, сел за фортепиано и стал играть Сонату №9 Скрябина. Играл громко, самозабвенно, выплескивая наружу все свои боль, отчаяние, разочарование, глубину неутолимой печали. Услышав из библиотеки звуки пьесы, имеющей прозвище «Черная месса», Ольга Петровна вскочила на ноги и понеслась в актовый зал. Она поняла, что с сыном случилось что-то ужасное.

Узнав мать по походке и запаху, заплаканный Ванька бросил играть и едва слышно произнес:

– Мам, Машу увезли… В Грецию… Навсегда… Как мне жить дальше?

– Один мудрый человек сказал однажды: «Господи, дай мне силы принять то, что я не могу изменить. Дай мужество изменить то, что в моих силах, и дай мудрость отличить одно от другого», – обняла она мальчика. – Пока что, мы не можем изменить ход событий. Стало быть, должны их принять. Пойдем ко мне, попьем чаю с пряниками.

Наступил 2000-й год. Назвать его спокойным было трудно. Страна не успевала оправляться от потрясений: то жилой дом взорвется в Хабаровске, погребя под руинами его жителей, то произойдет серия терактов с использованием заминированных грузовиков – следствие Второй чеченской войны. То соберет свою кровавую жатву взрыв в московском метро, то потерпит катастрофу в Баренцевом море атомная подводная лодка «Курск», то загорится Останкинская телебашня… «Что вы хотите – високосный год, – разводил народ руками. – Видно, сильно мы нагрешили. Спасибо, что Боженька не послал нам землетрясение или второй Чернобыль!» Иван в это время учился в выпускном классе и собирался поступать на вокальное отделение Уралградской консерватории. А куда же еще? Вокал был главным увлечением Котельникова. Пение расслабляло его, помогало на время забыть обо всех неприятностях и поверить в лучшее. А причин для уныния у молодого человека хватало, это – страх не поступить в консерваторию, отсутствие вестей от Маши, которую он никак не мог забыть, но, в первую очередь, – стремительно ухудшающееся здоровье матери, которая трижды за последний год лежала в кардиологии.

Оно и понятно: Ольга Петровна много работала. Днем – библиотекарем, ночью – дежурным воспитателем. А что было делать? На оплату специализированных товаров (приборов, грифелей для письма по Брайлю, специальной бумаги, техники с говорящими функциями) средств не хватало. Цены на них были заоблачными. Опять же, перед поступлением в музыкальный вуз нужно было нанять двух репетиторов. Одного – по вокалу, работающего там же, в консерватории. Другого – по информатике, который помог бы Ивану в совершенстве овладеть компьютером. Да и сам этот компьютер нужно было непременно купить, ведь она, Ольга, уже не сможет, как в школьные годы, по три-четыре часа перед сном читать сыну учебники – по ночам ей нужно работать.

Вскоре репетитор по вокалу был найден. Им оказалась преподаватель консерватории Майя Владимировна Сивцова, многому научившая Ивана и давшая ему хорошую вокальную базу. Она уделяла много внимания дыханию ученика, близкому и свободному звуку, следила за отсутствием горлового призвука. Сивцова была очень требовательной, не делая поблажек ни на пол, ни на возраст, ни на состояние здоровья. Педагог постоянно организовывала классические вечера, на которых Котельников вместе с другими ее учениками отрабатывал свое мастерство. «Береги голос, чтобы в нем не появилась хрипотца, – внушала она парню. – Скоро закончится мутационный период, и ты сможешь овладеть академическим звуком. Тебе ведь в консерватории придется заниматься не эстрадным, а академическим вокалом». И Ваня стал с нетерпением ждать этого момента.