Ольга была рада, что у сына есть подружка, хорошая умненькая девочка, готовая его выслушать, оказать помощь, разделить с ним радость от побед на его выступлениях. «Должен же сын учиться коммуницировать с противоположным полом, – рассуждала она. – Время пролетит быстро, и лет в восемнадцать-двадцать Ванька уже будет уметь строить отношения с девушками.»

Сама Ольга о своей личной жизни даже не задумывалась. Вся ее «личная жизнь» – это нуждающийся в материнской помощи сын. Какому мужику нужна женщина с ребенком-инвалидом? На то, что какой-то чужой дядя будет любить ее незрячего Ваньку, как родного, она не рассчитывала. «Жизнь показывает, что такие дети не нужны даже родным отцам, а уж чужим-то и подавно, – с горечью говорила она по телефону матери, советовавшей ей найти, наконец, приличного мужчину „не для шашней, а для материальной, моральной и физической поддержки“. – Привести в дом абы кого, пусть даже и мужчину с деньгами, чтобы он обижал Ивана – это верх легкомыслия. Обойдемся без чужаков».

И обходились. Мужчиной в доме был Ваня. Он и сумки с продуктами помогал Ольге тащить из магазина, и мусор выносил без напоминания, и уборку в доме делал. Очень любил готовить. Лучше всего ему удавались блины, жареная картошка и овощные салаты. Приготовление пищи для Ивана не было обузой. Оно приносило парню удовольствие. Ваня никогда не торопился, тщательно подготавливал рабочее место, раскладывая посуду и необходимые продукты в удобном для него порядке. Затем включал классическую музыку и под нее приступал к «творческому процессу», как он сам называл готовку.

Овощи чистил под струей воды желобковой овощечисткой, положив в раковину дуршлаг для кожуры. Со сковородой тоже управлялся без особого труда: наливал туда масло и «просматривал» руками его распределение. Начинал Иван свои кулинарные опыты с яичницы и варки пельменей. Потом перешел к более сложным блюдам – пюре и супам. Готовность определял по запаху. Закипела ли вода – по булькающему звуку.

Не все и не всегда парню удавалось. Бывали недосолы и пересолы. Порой, пригорали блины или переваривались пельмени. Иногда убегало молоко из манной каши, но Иван не расстраивался. «Неудачи бывают в любом деле, – говорил он себе. – Главное – набить руку, не боги горшки обжигают».

Ольга никогда не критиковала сына за кулинарные ошибки. Всегда хвалила его за инициативу и настойчивость в достижении цели. Она гордилась тем, что Ваня умеет себя обслужить и, даже в ее отсутствие, не остается голодным. Однажды она попала в больницу, и когда выписалась, дома ее ждал обед из трех блюд, готовить который сына научили на уроках домоводства.

С музыкальной школой у парня все тоже было в порядке. Учителя к незрячему ученику относились с неизменным пониманием и сочувствием, ведь нотного брайля у них не было. Все произведения, которые нужно было Ивану выучить, педагог по фортепиано записывал на диктофон. Сначала – игру каждой руки отдельно, а затем, еще раз, – исполнение двумя руками. Сначала они разбирали часть произведения на уроке. Педагог играл нотный текст каждой руки, парень его повторял. Потом, дома, прослушав запись, он без труда мог вспомнить все, что они проходили, соединяя двумя руками обе части прослушанного.

Ваня блестяще играл серьезные произведения великих композиторов, участвовал во многих музыкальных конкурсах, где занимал призовые места. Исполнилась и его давняя мечта – сыграть вместе с оркестром.

В интернате же наступили сложные времена. Возник острый дефицит учебной литературы со шрифтом Брайля. Учебники Ольге Петровне приходилось заказывать из других городов и долго ждать их прихода. В результате многие педагоги были вынуждены менять программу в соответствии с имеющимися по Брайлю книгами.