Я кивнула, хоть и, готова признать, не поняла ровным счетом ничего. Почему Эрнест бесполезен как некромант? Его магия иссякла? Или же каким-то образом запечатана? Что задумал Даренвиль? Ни на минуту не поверила в его заботу о стране и бескорыстие! А главное, как быть мне самой, чтобы никого не подвести под новый удар?

- И еще… - задумчиво проговорил герцог. – Я сказал его бывшему величеству, что беременны вы от меня. Оставьте ему это заблуждение – для вас обоих безопаснее держаться как можно дальше друг от друга. Проверено, не так ли?

И пошел прочь, донельзя довольный собой, а я вцепилась в ближайший подоконник. Это что же, Эрнест думает, что я с Даренвилем… Что мы… Стало совсем нехорошо. Я еле дошла до своей гостиной, рухнула в кресло, и Дория засуетилась вокруг со стаканом воды. Нет, не смогу сейчас спокойно поговорить с Эрном! Да и он вряд ли захочет меня выслушать. Пусть побудет с Элом, это им обоим нужно, а вечером…

Понимала, что это трусость, и все же другого выхода не видела. Мы обязательно встретимся и поговорим – это несомненно, только не в эту минуту. Опустила руку на живот, успокаивая малыша. Он, конечно, чувствовал мое волнение, и наверняка нервничал вместе со мной. Мой хороший…

- Тише, Терри, - проговорила шепотом, чтобы самой прийти в чувство. – Тише, родной. Видишь? Твой папа вернулся. Значит, все у нас будет хорошо.

Оставалось самой в это поверить…

10. 10

ГЛАВА 10

Король Эрнест

Эрнесту все время казалось, что он спит. С того самого мига, как убил Амалию. В реальности этого не могло произойти! Пусть он ненавидел жену, пусть желал держаться как можно дальше, но убивать не стал бы никогда – на его руках не было крови, если не считать умертвий. А еще в тюрьме Эрнесту все время виделись глаза сына и ужас в них. Как? Как все это могло случиться? Его переполняли ненависть и злость, настолько глубокие, что хотелось кричать, срывая голос. Он и кричал, пока мог. Пока тьма терзала его тело, а боль выедала душу. И не знал, сколько это продолжалось. В антимагических подземельях не существовало дня и ночи. Пища появлялась сама собой – видимо, какой-то стационарный предметный портал. Так же и исчезала. А вокруг бушевала тьма. Все призраки тюрьмы стекались к нему, что-то требовали, о чем-то умоляли, стенали, кричали. Эрн думал, что умел ненавидеть? Нет, научился только сейчас. Ему хотелось уничтожить, стереть, сломать тех, из-за кого он здесь очутился. Из-за кого его сын стал свидетелем смерти матери. Из-за кого его дети остались сиротами при живом отце. Имен было всего два: Анжей Даренвиль и Кристина Идейр.

Кристина зачем-то приходила. Эрн так и не понял, зачем. Поиздеваться? Полюбоваться на его мучения? О, как он желал ее смерти! Если бы не стены тюрьмы, его ничего бы не остановило! Но шансов исполнить желаемое не было, а его пытка продолжилась. Казалось, что она длилась вечно. И когда Эрн понял, что его магия выгорела без остатка, только улыбнулся. Значит, он скоро умрет, и это к лучшему.

Он даже смирился. Ровно до того момента, как в камере появился Даренвиль. Герцог выглядел так, будто только что с бала: одетый с иголочки, надушенный, прилизанный. Он совсем не вязался с пропахшей сыростью камерой. А когда заговорил, у Эрнеста волосы на голове зашевелились. У Эла проснулась магия? Уже? Сын шел по его стопам. Как для самого Эрна смерть матери разделила жизнь на «до» и «после», так и для его мальчика, только намного раньше.

А герцог говорил, говорил… Рассказывал о его любовной связи с Кристиной. Если думал причинить боль – напрасно, Эрнесту было уже все равно. Его пугала только магическая удавка на шее сына. Это ведь не шутки! Элу десять. Хоть в чем-то нарушит данное слово – погибнет. Даже если в мелочи, на которую сам Даренвиль не обратит внимания. И как снять удавку, Эрн не знал. Вернуть слово должен герцог, а он этого не сделает. Значит, надо взять себя в руки, согласиться на его условия и вернуться к сыну, пока не поздно.