Полотно молчания разрезал обволакивающий своим стоическим спокойствием глубокий девичий голос:

– Миша, прекрати щелкать.

Адамов с трудом проглотил ком в горле, зажмурив округлившиеся глаза, словно желая избавиться от внезапного и при этом невыносимо восхитительного видения.

Потому что обладательница этого голоса была воистину прекрасна.

Она сидела, по-хозяйски закинув стройные ноги на парту. Даже в этой позе было невооруженным глазом заметно не просто ее лидерство, но и нескрываемое превосходство над одноклассниками. Ее густо, но не совсем аккуратно подведенные черным глаза с ленивым интересом наблюдали за Адамовым, а блестящие влажные губы периодически приоткрывались, выдувая розовые матовые пузыри дешевой жвачки.

Внезапно он захотел приблизиться к этой девушке, нагло смотря прямо в ее прищуренные карие глаза, смиряющие его оценивающим взглядом.

Он не чувствовал такого никогда до этого дня.

Это не было сильной симпатией или хотя бы подобием какого-то светлого чувства. Это были тягучие черные волны мгновенной страсти.

Физической и ментальной одновременно.

– Они плоховато научились шевелить извилинами за эти одиннадцать лет, извиняюсь за них как президент школы.

И, плавно поднявшись, она направилась к Александру. При каждом ее бесшумном кошачьем шаге на ремне позвякивали массивные цепи.

– Я Элизабет, которая из «Пиратов Карибского моря», – проговорила она, протягивая одну руку в качестве приветствия, а второй поправляя расправляющуюся белую футболку, норовящую закрыть ее плоский и чуть загорелый живот. – Но тебе можно просто Лиза, так уж и быть.

Прерывисто и неожиданно тоскливо вздохнув, он чрезмерно крепко ответил на рукопожатие, зачарованно наблюдая за мокрым сиянием ее тонкой шеи под искусственным светом желтых ламп. Из сладкого забытья его вывел тот же самый голос, который, казалось, не бился, как все человеческие теноры, альты, басы, баритоны и сопрано, острым эхом о завешанные плакатами с химическими формулами стены класса, а мучительно медленно стекал с них золотистыми медовыми каплями.

– Может, хотя бы ради приличия представишься? Не все из нас двадцать четыре часа в сутки залипают в вк и инсте3, к счастью или к сожалению.

И она торжествующе приподняла правый уголок губ в демонической ухмылке, изогнув левую бровь. Элизабет стремительно втягивалась в импровизированную игру, почти с напором отнимая у активно сопротивляющегося эго Адамова роль ведущего. Хищником непредвиденно становилась возможная жертва.

– Александр Адамов.

После густой мелодии ее усыпляющего голоса звуки его слов показались ему какими-то удивительно резкими и хлесткими, словно визгливый свист упругого удара хлыстом по воздуху.

– Ваш фотограф, ребята.

Он по-прежнему смотрел исключительно на ее ресницы и сиреневатую синеву словно пергаментной кожи под глазами, хотя обратился, разумеется, ко всем присутствующим, ставшим будто выцветшим фоном, четко выделяющим Элизабет «из „Пиратов Карибского моря“».

– Так снимай нас всех, наш фотограф по имени Александр Адамов, – дребезжащим, как стекло, от сдерживаемого смеха голосом растянула она, кокетливо, но не слишком вызывающе накручивая на палец русый локон и увлекая его за собой.

Он торопливо опустил глаза на камеру, висящую у него на груди на потертых ремешках, и в очередной раз поблагодарил небесную канцелярию за отсутствие способности краснеть. В последующие несколько часов перед все еще пребывающим в воздушных туманах романтического замешательства Сашей появлялось и исчезало великое множество самых разнообразных лиц. Нескончаемо раздавалось клацанье спуска затвора; бесконечно менялись вокруг него толпы, жаждущие посмотреть отснятый материал. Женский образ, маячивший перед его глазами, наконец совпал с реальностью, когда он машинально собирал сумку с техникой в коридоре.