– Благодарю, я не из числа таких дам. Кстати, разрешаю вам курить в моем присутствии.

– О, вы бесконечно любезны! – поперхнулся дымом голландец.

Попыхтев сигариллой, спросил:

– Откуда такие странные намеки относительно моей персоны? И моей семьи? Только не удивляйте меня долго. Лучше быстро и сразу.

– Служила по ведомству генерала Батюшина. Даже имею офицерский чин.

– Ага! – торжествующе заявил Грондейс. – Вот где собака зарыта. А я сразу вас разгадал.

– Сразу? Мне показалось – наоборот. С опозданием.

– То есть, я понял, кто вы. Но… плохо ваше бывшее ведомство работало, если вы заявляете обо мне такие странные вещи без доказательств.

– Плохо, – согласилась Новосильцева. – То плохо, что тогда они не смогли доказать. Но, по-моему, все это давно никакого значения не имеет. Правда? Та война ушла. А мы всего лишь ее живые осколки.

– Тем не менее, вы неспроста подошли. Вам поезд нужен, верно? Вы хотите уехать.

– Видите чешского надпоручика на контроле?

– Не только вижу, но и хорошо его знаю. Ярек Кучера.

– Вор и убийца Кучера, – с ненавистью уточнила Новосильцева. – Его мерзавцы ограбили меня и моих друзей. Их выбросили из поезда, хотя взяли за проезд огромную плату. А меня попытались изнасиловать и убить.

– Это когда вы вознамерились проехать в воинском эшелоне, к тому же по подложным документам?

– Совершенно верно. По фальшивым документам агента МИ-6. Между прочим, качеством они были получше настоящих.

– Разве МИ-6 выдает своим тайным агентам удостоверения личности? – удивился Грондейс. – Плохая идея: вы сильно рисковали.

– Конечно, не выдает. Но кто об этом знает? Только в Лондоне, высокое начальство.

Грондейс кивнул, бросил на землю окурок сигариллы, но раздавить не успел. Прямо из-под сапога голландца окурок подхватил мальчишка в лохмотьях, отбежал на безопасное расстояние и продолжил курить.

– Дитя войны, – вздохнул Грондейс.

– Двух войн. И двух революций.

– Почему вы со мной так откровенны? – спросил он. – Совсем не опасаетесь?

– Нисколько.

– Отчего же?

– Потому что хорошо знаю: вы не только репортер и солдат. Вы – джентльмен.

– Вот как! – усмехнулся голландец. – Не подозревал… Скажите честно, – он понизил голос и быстро спросил. – Вы агент Ленина?

– Нет.

– Троцкого?

– Отвечу честно: нет и нет.

– Осведомительница Дзержинского?

– Тоже нет. Хотя в его ведомстве пришлось… побывать. Вот что я вам скажу с полной откровенностью. Когда мне удалось вырваться от чехов, я пережила шок, тяжело заболела, была при смерти. Спасла меня простая крестьянская семья. За это чехи их расстреляли. Убили даже беременную женщину.

– Vloek30! – воскликнул Грондейс. – Мерзавцы! Если то, что вы сказали, правда, я буду требовать…

– Ничего не надо требовать, минхеер. Будет только хуже. Тем более что убийцы уже наказаны. Поэтому чехи меня ищут. И сейчас вы единственный человек, кто может мне помочь. Сохранить не только мою свободу, но и жизнь,

– Приказывайте, моя jonge dame31! – учтиво шаркнул Грондейс.

– Мне нужно в Омск. На этом поезде.

– И, конечно, у вас нет места. Боюсь, я ничего…

– Место у меня как раз имеется, причем классное.

– Неужели? – не поверил Грондейс.

– Только что купила.

– Невероятно! А… позвольте взглянуть на ваш билет.

Рассмотрев внимательно проездную карту, Грондейс вдруг расхохотался.

– Что такое, сударь? – нахмурилась Новосильцева. – Там что-то смешное написано? Уж не обо мне ли?

Не отвечая, голландец хохотал от души, громко, со вкусом. И все не мог остановиться, только отмахивался от Новосильцевой. Хрюкнув напоследок, достал носовой платок и вытер слёзы.

– Жду объяснений, минхеер, – мрачно напомнила Новосильцева.