– Про иск Ларисы, ты хотела сказать, – поправил ее муж, привычным движением влез в домашние тапки и пошел мыть руки.

– Ну я тебе сразу сказала про Ларису, а иск-то дядя писал…

– Я думаю, что тут неподражаемая Лариса сыграла свою историческую роль: она автор и главный дирижер всего судебного оркестра, а дядька – только исполнитель. – Алекс говорил громко, чтобы Кнопка в другой комнате слышала его.

– Исполнитель – значит, не виноват? – удивилась она. – А ты слишком доверчивый. Всех людей априори считаешь порядочными и благородными.

– Не вижу в этом ничего дурного…

Он вытер руки и направился в кухню.

На столе стояло три тарелки. Только он хотел спросить, как Кнопка, опередив его, сообщила:

– Я не досказала. Мама придет сегодня на ужин… поговорить. Она волнуется.

– Зачем было маму-то впутывать? – недовольно заметил Алекс.

– Не ворчи. Мама работает с юристами, она может помочь.

В этот момент раздался звонок в дверь.

– Вот и мама! – возвестила довольная дочь и побежала открывать дверь.

Алекс недолюбливал тещу. А кто когда-нибудь любил тещу? То, что теща была спонсором семьи, раздражало особенно. Кнопка это чувствовала и защищала маму всеми силами.

– Мамулечка, к столу! – зачирикала она, открыв дверь.

Скоро все трое начали ужинать. Мама Кнопки нечасто бывала у Соловьевых, держалась в сторонке. Правда, всегда была на связи с дочерью и через нее влияла на все процессы в молодой семье.

Теща Алекса была самодостаточной натурой, давно живущей собственной жизнью, хоть с мужем она официально не разводилась. Она была такой же мелкой, как Кнопка, вернее Кнопка унаследовала от мамы размеры Дюймовочки. Вместе они смотрелись как сестрички: абсолютно одинаково улыбались – дочь часто и непринужденно, мама – чтобы разрядить обстановку; у обеих голубые глаза, только у дочери – как у невинной Настеньки из сказки, а у мамы – стальной взгляд селф-мейд-бизнес-леди. Когда она завершала высказывание, она крепко сжимала губы, не оставляя ни щелочки, как будто закрывала рот на замок. Эта миниатюрная женщина прошла нелегкий путь, борясь с несправедливостью мира, не зря ее звали Бронислава – крепка, как броня.

За ужином болтали о мелочах. Потом переместились в серо-белую гостиную в стиле хайтек, единственным ярким пятном в которой была стена с урбанистическим пейзажем. Дети выбрали интерьер самостоятельно, во время ремонта теща пыталась вставить свое веское слово, но оказалась в ауте. Ей и сегодня не нравилась цветовая гамма и минимализм в квартире дочери, но она не поднимала тему.

Она села в гостевое кресло, а дети устроились на диване, причем Кнопка залезла на него с ногами.

– Вот теперь расскажи мне, Алекс, что стряслось, – начала Бронислава Юрьевна. – Леля меня буквально ошеломила новостью, но подробностей не раскрыла.

– Что тут рассказывать? – Алекс не спешил делиться новостью.

Ему не нравилось, что теща называет Кнопку Лелей, уж лучше бы Олей. Дочку она все еще считала маленькой, а от зятя требовала взрослости. Она придавала себе мировое значение, несла на себе бремя мировых проблем и за все была в ответе. Конечно, зарабатывание миллионов придает человеку известную весомость. Она, преисполнившись важности, прежде всех выдвигала решение и требовала его незамедлительного выполнения. Ну как против такого попрешь?

– Дядька мой на старости лет с ума сошел – подал на меня в суд.

– Ну не такой уж старый! – фыркнула теща, прикинув, наверное, что она старше дяди Алекса.

– Это я так… для начала… В принципе, и не он затеял это дело, а его жена.

Алекс не хотел верить в предательство близкого человека и попытался с самого начала защитить его.