Наследство Алекса Калина Нада

Наследство Алекса

1. Ночной звонок

В воскресенье Соловьевы возвращались из Турции домой. В самолете пара наслаждалась ярким послевкусием совместного отдыха.

Восемь турецких дней пролетели одним махом. Почему-то все хорошее заканчивается быстро. Сначала пляжный отдых в Кемере, два волшебных дня в Каппадокии, день шопинга – как без него? Кнопка, как любая женщина, любила прикупить новые шмотки. Сувениры, само собой, для друзей и коллег. Тещу опять же-таки надо одарить. Если бы не она, не видать бы им в марте солнечного Кемера.

Алекс, как велела жена, запасся очередной дозой витамина Д, растраченного за зиму. Кнопка же, до полусмерти любившая море, накупалась, несмотря на еще довольно холодную воду.

Было немного жаль, что не удалось подняться в горы даже по канатной дороге, Страсти мужа к горам Кнопка не разделяла, поэтому он вынужден был хитрить. Придумал поездку в Каппадокию с полетом на воздушном шаре над скалистым городом, образовавшимся из застывших потоков лавы. Горы тянули его к себе, как преступника тянет на место преступления, но настоящей причины этой тяги он никому не рассказывал.

Алекс мотнул головой, чтобы вернуться в сегодняшний день. Жена экспрессивно переживала поездку в Каппадокию.

– Просто фантастика! – захлебываясь вспоминала Кнопка. – Столько цветных воздушных шаров в небе я в жизни не видела! Я чувствовала себя как в мультфильме: над головой вместо неба одеяло, сшитое из цветных лоскутков, а я – тряпичная кукла. Нет! Я Элли из Арканзаса, которая ничего не боится… А внизу как в фантастическом фильме – инопланетные пейзажи с вулканическими конусами, извилистыми ответвлениями. Сальвадор Дали! Реальный сюр!

– Сюр нереальный!– поправил Алекс жену.

Внутри него жил художник, которого влекли краски, яркие, сочные, ядреные цветовые сочетания и живописные мотивы.

– А ты в подземном городе и в отеле-пещере снимал? – поинтересовалась Кнопка.

– Конечно!

– Я просто голову потеряла – полный улет! Фотки потом маме покажем.

– А я, как всегда, Ларисе послал.

– Зачем Ларисе-то? – Кнопка повернула к Алексу свою изящную головку. – Она ж тебе никто. Виталий тебе родной дядя, брат матери, а Лариса – жена без году неделя, чужой человек.

– Не-ет, Кнопка. Она очень любит дядьку. Мне этого достаточно. Поэтому своя.

– Как знаешь, Гладиатор. Иногда мне кажется, что твое нежное содержание не соответствует брутальной форме.

Она гордилась тем, что у мужа спортивная фигура и кубики на животе, а он как будто стеснялся своих природных данных.

Алекс отвернулся к окну и загрустил.

Мама говорила то же самое. Два года, как не стало мамы. Она ушла из жизни через год после бабушки. Слишком рано, никто не ожидал. Ему было стыдно признаваться, что ему ее так не хватает!

Она рано постарела, но ее большие серые глаза и густые ресницы делали лицо удивительно притягательным, даже когда она была измождена болезнью. Светлые волосы, глаза и ресницы у Алекса, как у мамы. Он жутко стеснялся своих красивых глаз, поэтому часто опускал их вниз, разговаривал, не глядя на собеседника.

Она понимала и принимала все несоответствия сына, все недостатки. Говорила: «Все, что в тебе не так – мои недочеты».

Однажды он принес в родительский дом котенка, зная, что мама была принципиально против питомцев. Он сбивчиво рассказывал, как лохматый малыш сел на его кроссовку, вцепился коготками в шнурки и не хотел слезать. Мама всплеснула руками, умилившись доброте сына, взяла в руки киску, начала причитать:

– Ты ж мой маленький! У тебя ж глазки только открылись. Ты же, поди, сам есть не умеешь?

Тут уж умилился сын:

– Не знал, мама, что ты такая жалостливая!

– С этого момента я – кормящая мать! – ответила мама и принялась по часам кормить котенка молоком из пипетки.

Родные тетки называли ее сумасшедшей матерью – так сильно она любила сына. Он был для нее всегда на первом месте. Даже когда к ней, измучившейся от холода и равнодушия отца, пришла любовь, она не смогла уйти к любимому человеку. Мальчик мог не понять ее, а ломать ему жизнь она не хотела. Осталась несчастной и недолюбленной.

Между ними не было стены. Никогда. Даже в самом бедовом подростковом возрасте сына. Мама всегда понимала и защищала его, даже позволила ему уйти из школы, когда он, будучи девятиклассником, заявил, что на уроках ему делать нечего. Само собой, мама остолбенела, но выслушав доводы сына, пошла на уступки.

– Чем будешь заниматься, сын? – вздохнув, спросила она.

– Буду работать, попутно искать себя… А там и армия не за горами.

Мать вздохнула еще раз. Какая армия? Ее слишком сентиментальному мальчику армия ни в коем случае не подходит.

– Чему быть, того не миновать, – проговорила она и ушла в свою комнату плакать.

Он тогда не знал, что она будет плакать. Потом догадался, значительно позже.

Вчера вечером он, как обычно, послал очередные отпускные снимки Ларисе, жене родного дяди. Раньше, когда была жива мама, с которой у него была крепкая незримая связь, он делился фотками с ней. Она могла неординарно отреагировать на присланные снимки, умела оригинально пошутить или даже съерничать по поводу одного и искренно восхититься другим. После смерти мамы Лариса не раз говорила племяннику мужа: «Если что, обращайся к нам, Сашок. Мы ж твои родные, считай – самые близкие… А я тебе теперь вместо мамы». Тоже мне – мама! Всего на несколько лет старше него. Но он откликнулся, посылал фотки Ларисе, назвавшейся его родной, как будто отчитывался перед ней – вот как мы устроились, вот как мы отдыхаем!

Домой добрались поздно вечером. Оставили чемодан и сумку в коридоре и бросились в постель.

Ничто не предвещало беды.

Алекс уже успел задремать, и тут зазвонил телефон. Со сна он сразу не нашел гаджет, смутно вспоминая, где тот находится. Наконец он добрался до телефона и, стоя босиком на полу в темной комнате, нажал на зеленую трубку на телефонном экране.

– Слушаю, – прохрипел он, вглядываясь, кто звонит.

– Вечер добрый, Сашок! – услышал он сладкий женский голос. – Не спишь еще?

В темноте он мельком посмотрел в окно: через сетку тюля проглядывали многоцветные огни родного города и темное небо, от которого веяло холодом. «Совсем другой пейзаж!» – мелькнуло в его голове. Он поежился.

– Собирался. Мы только прилетели, – откашлявшись, ответил он. – Ларис, ты что ли?

– Я, племянничек, – Лариса в первый раз назвала его племянником. – Приве–е-ет тебе от тети Иры из Южноуральска. Мы тут сиди-им, гада-аем, когда ты с нами дели-иться будешь?

По протяжным нокам в голосе Ларисы Алексу понял, что Лариса была не совсем трезва. Зачем она звонит так поздно и в таком состоянии?

– Какая тетя Ира? У нас нет никого в Южноуральске. И чем я должен делиться?

– Миллионами, Сашок, – брякнула Лариса.

– Я ничего не понимаю. Давай завтра. Очень спать хочется.

Звонок был престранным. Но Алекс не стал гадать, что он мог значить. Завтра. Он все узнает завтра. А сегодня – спать.

2. Гром средь ясна неба

Утром он не сразу вспомнил о ночном звонке.

Из кухни, которую Кнопка называла Сиреневой Лялечкой, ползли зазывные запахи. Жужжала кофемашина, хлопала дверца холодильника – Кнопка хлопотала над приготовлением завтрака. Хорошо, что заботливая теща подумала о прибывающих с курорта детях и принесла продукты.

– Что бы мы без мамы делали? – беззаботно щебетала хозяйка. – Тебе яичница и сосиски. Мне – авока-адо и тосты. Хлебушек – м-м-м! – вкуснятина.

– Яичница-болтанка?

– Болтунья, как ты любишь.

Она поставила перед мужем тарелку с завтраком, сама стала намазывать размятый авокадо на только что выпрыгнувший из тостера поджаренный квадратик хлеба.

– Тебе не кажется, Кнопка, что твоя мама слишком много… – Алекс хотел сказать «вмешивается», но побоялся обидеть жену и придумал другие слова: – делает для нас. Мы привыкаем, что нас опекают, а сами… Я не хочу привыкать, я должен сам…

– Ты рвешься в бой, как будто мы с голоду пухнем. Зять против тещи! Вот когда наступят времена…

– Черный день? – проворчал обиженный на тещу зять. – Надо учиться жить самостоятельно прямо сегодня. Вот когда мы поженились, нам готовила твоя мама, потому что ты не умела. В своей собственной квартире ты научилась готовить.

Кнопка рассмеялась:

– Ты ничего не знаешь, Гладиатор. Я научилась готовить гораздо раньше. Я, между прочим, кулинарное училище закончила.

От удивления Алекс даже привстал:

– Как? Правда, что ли? Я думал твои корочки в подземном переходе куплены… Эк, ты меня провела.

Он замолчал и принялся за яичницу, смакуя каждый кусочек – жена, оказывается, дипломированный кулинар!

– Алекс, что тебе не нравится? Когда твоя мама была жива… – теперь Кнопка не знала, как договорить предложение.

– Моя мама не лезла в наши дела, она была дистанционной мамой.

Этот разговор начинался не в первый раз. Оба понимали, что «особенная» мама имеет право влезать, решать и даже действовать, так как она основная кормилица семьи. Надо отдать должное теще – в последнее время она постепенно ослабила вожжи и стала более степенной и деликатной. Но это не меняло дело. С ее материальным вкладом в семью Алекс чувствовал себя неполноценным кормильцем, а в роли главы семьи и вовсе нулем. С этим надо бороться. Тридцать три года, не мальчик уже – пора взрослеть. Он будет зарабатывать на свою семью сам!