– Кирюша, братик, ты кажется забыл, что в твоём доме есть кто-то ещё, – раздаётся голос вчерашней гостьи.

Что значит «братик»? У Кирилла есть сестра? То есть между ним и этой девушкой совсем другие отношения?

– Карина, чувствуй себя как дома, – отмахивается мужчина от неё.

На какое-то время замираю, думая об отношениях этих двоих, и только когда Тёмка решает, что кушать кашу нужно непременно руками и со всей его детской силы ударяет по пластиковой тарелке, я выхожу из оцепенения.

– Ужас какой! – восклицает гостья, увидев, как тарелка переворачивается, а манная каша оказывается на столе. – И кто этих детей придумал?! – цокает языком девушка.

– Вы тоже ребёнком когда-то были, – фыркаю я в ответ, вытирая со стола шедевры моего сына.

– Надеюсь, не таким, – усмехается она.

– Карина! – рявкает на неё Кирилл. – Это мой сын, выражения выбирай! – смотрит на неё гневным взглядом, и я даже выдыхаю с облегчением.

– Так я ничего и не говорю. Это вон, мамаша виновата, – кивает на меня, и я готова поклясться, что моё лицо багровеет на глазах.

– Знаете, что… – начинаю закипать, но, резко поднявшись на ноги, Кирилл останавливает меня.

– Выйди, – обращается к своей, как оказалось, сестре, кивая на дверь, ведущую на задний двор.

О чём они говорили, я уже не узнаю, но, судя по выражению лица Кирилла, он сестру не хвалил. А она не отставала и, жестикулируя руками, высказывалась ему в ответ.

Прибирая за сыном, краем глаза наблюдаю за ними и не понимаю, как я не заметила сходства между Кириллом и этой девушкой ещё вчера. Ведь они очень похожи – тот же нос, форма губ, только у Карины черты лица мягче, но если внимательно присмотреться, то схожесть на лицо. И как только я могла подумать, что это его любовница?! Ревность выскочила быстрее здравого смысла, вот и не видела ничего.

– Качели, – кричит сын, обращая моё внимание к себе.

– А кто перевернул тарелку с кашей? – смотрю на ребёнка, а он хмурит бровки, якобы думая.

– Мама, – выдаёт этот хитрюга.

– Вот как? – смеюсь я, а сын уверенно кивает. – Я так не думаю, – говорю в ответ и вытаскиваю сына из стульчика как раз, когда хозяин дома с гостьей возвращаются на кухню.

Карина, хмурая и обиженная на весь мир, проходит мимо нас и поднимается на второй этаж. А Кирилл возвращается за стол, где его ждёт уже остывший кофе.

– Спасибо, – говорю ему, и он едва заметно кивает.

Когда мы с Тёмкой возвращаемся в нашу комнату, чтобы переодеться и выйти на улицу, на кровати меня ждёт сюрприз – мой телефон и ноутбук. Я даже не сразу верю в увиденное, думая, что выдаю желаемое за действительное. Но нет, мои вещи, и правда, лежат на кровати.

Первым делом я хватаюсь за телефон и набираю номер мамы. Чуть не взрываюсь громким плачем, когда слышу её голос, но держу себя в руках. Мне надо успокоить её, а не волновать ещё больше.

– Мы в порядке, мам, – говорю ей. – Не надо плакать.

– Да как так… исчезли… Я же столько всего себе напридумывала! – всхлипывает мама. – Что он вам сделал? Угрожал? Силой держит? – заваливает вопросами, и вот сейчас именно тот случай, когда мне придётся врать маме.

– Нет, конечно! – восклицаю уверенно. – Мы в загородном доме, с прислугой, охранной, и у нас есть всё, что нужно, – по сути говорю правду. – Тёмке здесь нравится. У него куча новых игрушек, качели во дворе, с которых он не слезает, – рассказываю, посмеиваясь.

– Когда вернётесь? – ожидаемый вопрос, но ответа у меня нет.

– Артём привыкает к отцу, знакомится с ним, и пока я не буду его тревожить, но мы обязательно навестим тебя, – отвечаю, сглатывая ком в горле.

Я не знаю, опустит ли нас Кирилл хотя бы в гости. Он ведёт себя странно, словно борется с самим собой, словно сам не понимает, чего на самом деле хочет. Вот только от его неопределённости страдаю я, но ему-то до этого дела нет.