Как можно заметить из приведенных выше фрагментов работы Маршалла, он различными способами подстраховывает свои данные от критики, допуская, что в некоторых обстоятельствах на короткие промежутки времени доля солдат, которые ведут огонь, поднимается выше 25%. Представляется очевидным, почему Маршалл как один из первых исследователей, вплотную обратившихся к этой теме (на протяжении более чем двух лет в зонах боевых действий он опросил около 400 рот пехотинцев), не представляет доводов статистического характера, а сразу переходит к общим выводам о том, что значительное большинство солдат в бою стреляют мало или не стреляют вообще.

Впечатления, полученные Маршаллом, пусть иногда и неточные, подтверждаются его подробными описаниями отдельных сражений. В качестве примера можно привести оборону, которую держал один американский батальон (при полной комплектации такое соединение должно насчитывать от 600 до 1000 человек) во время продолжавшейся всю ночь атаки японских войск на островах Гилберта в ноябре 1943 года. Нападение японцев не увенчалось успехом и привело к большим потерям: «Основная часть смертоносного огня велась с расстояния менее десяти ярдов… Все позиции были окружены трупами противника». С американской стороны «погибла или получила ранения примерно половина солдат, находившихся в передовых одиночных окопах». Свои общие выводы Маршалл формулирует таким образом:

Приведенные показатели впечатляюще малы: все сделанные выстрелы пришлись на 36 человек (из оставшихся в живых к концу сражения) из общей численности подразделения в 600 солдат или более. Даже если допустить, что в передовых окопах находилось всего две роты солдат и половина из них была убита или выведена из строя, соотношение между теми, кто стрелял и не стрелял, составляет примерно 36/200, или 18%5.

Выводы Маршалла о преимущественно неумелых действиях солдат в бою (пусть и в качественном, а не в количественном отношении) подкреплены ведущими исследователями сражений. Первым, кто посвятил специальное исследование поведению в бою, был полковник Шарль Ардан дю Пик [дю Пик 1911]. В 1860‑х годах он раздал офицерам французской армии опросники, и из полученных ответов выяснилось, что солдаты проявляют склонность к беспорядочной стрельбе в воздух. Джон Киган [Keegan 1976], стоявший во главе целого движения современных историков по реконструкции реального поведения людей на поле боя, описывал зону боевых действий как ужасающее место, а не территорию агрессивного героизма, привлекая материалы средневековых сражений, Наполеоновских войн и Первой мировой войны. В сражениях XVIII и начала XIX века с участием массовых стрелковых подразделений сразу за линией огня, как правило, располагались унтер-офицеры, зачастую горизонтально упиравшие свои клинки в спины солдат, чтобы заставить их удерживать позиции [Keegan 1976: 179–185, 282, 330–331]. В ходе двух мировых войн ХX века во всех крупных армиях существовали специальные полицейские подразделения, набиравшиеся, как правило, из наиболее крупных и внушительных мужчин, задача которых заключалась в том, чтобы не дать солдатам убежать с передовой. В армии дореволюционной России в этих целях использовались верховые казаки, что позволяло этим кавалеристам сохранять свое предназначение еще долго после того, как конница стала анахронизмом, уязвимым перед мощью современного оружия. В пользу аналогичного использования кавалерии высказывался и один из генералов времен Тридцатилетней войны (1618–1648), также рекомендовавший отреза́ть пути отхода для собственных солдат, чтобы у трусов не оставалось выбора, и давать войскам специальное поручение стрелять в отступающих [Miller 2000: 131]. Патрик Гриффит обнаруживает аналогичное повсеместное присутствие страха и бестолковой стрельбы в сражениях Гражданской войны в США [Griffit 1989]. Ричард Холмс [Holmes 1985] и Дейв Гроссман [Grossman 1995] приводят столь же масштабные свидетельства для войн ХX века и поддерживают позицию Маршалла, проанализировав контраргументы ее противников. По оценке Гуинна Дайера [Dyer 1985], в японской и немецкой армиях во время Второй мировой доля тех солдат, которые стреляли из своего оружия, была сопоставима с войсками союзников, из чего делается вывод, что доля тех, кто, напротив, не стрелял, во всех армиях была схожей.