Как последствия этих изменений в методах обучения, так и пределы их эффективности можно обнаружить в исследовании Гленна [Glenn 2000b: 37–39, 159–161], проведенном среди ветеранов боевых действий во Вьетнаме. Только 3% военнослужащих сообщили, что лично хотя бы раз оказывались в боевой ситуации, когда им требовалось стрелять, но они этого не делали; иными словами, уровень использования оружия, исходя из собственных утверждений солдат, составлял 97%. Тем не менее на вопрос о том, видели ли они когда-нибудь другого солдата, который в подобных обстоятельствах не смог выстрелить, около 50% ответили, что были свидетелями этого один или несколько раз. 80% военнослужащих в качестве причины того, почему другие солдаты не стреляли, назвали страх.

Итак, перед нами разброс показателей: 97% солдат лично утверждали, что использовали оружие (отклонение, основанное на стремлении выставить себя в лучшем свете); 50% солдат, со слов других лиц, время от времени не стреляли; 83%, по оценкам других солдат, будут стрелять в случае необходимости. Не слишком ли высоки эти показатели? В опросах присутствуют некоторые вероятные отклонения: они проводились ретроспективно, в диапазоне от 15 до 22 лет после того, как опрошенные бывшие солдаты участвовали в боевых действиях, при этом отдельные ситуации без разбора сливались в общих воспоминаниях. Кроме того, чем выше было звание опрошенных в выборке, тем больше они завышали оценки, что вело к формированию более идеализированной картины. Наконец, выборка была смещена в сторону более напористых, стремившихся в бой солдат, то есть в ней в большей степени были представлены лучшие, а не среднестатистические бойцы7.

Данные Гленна [Glenn 2000b: 162–163] можно подвергнуть пересчету, чтобы получить распределение огневой активности солдат, согласно их собственным сообщениям. О редком использовании своего оружия по назначению сообщали относительно немногие респонденты – такие солдаты утверждали, что открывали огонь в диапазоне 0–15% случаев, когда они участвовали в бою с противником в ситуации, угрожавшей жизни. Однако значительные вариации возникают там, где солдаты утверждали, что использовали оружие практически всегда (в 85–100% указанных ситуаций), либо же имел место некий промежуточный случай, когда в одних эпизодах солдаты стреляли, а в других – нет.

Таблица 2.1. Частота стрельбы в угрожающих жизни столкновениях с противником

^>а К этой группе относятся солдаты, чьи основные задачи не предполагали прямого применения оружия (например, солдаты, выполнявшие административные функции, артиллеристы, саперы и т. д.), однако им действительно довелось поучаствовать в сражениях с противником и у них имелось легкое стрелковое оружие, которое они могли использовать.

^>b Данные в этой строке рассчитаны по работе [Glenn 2000b: 162] и не включают артиллерию, авиацию, административные и прочие подразделения, в связи с чем представленные в ней показатели не являются суммарными для всех перечисленных выше категорий военнослужащих.

Согласно данным Гленна, на долю тех, кто часто стрелял, приходится около 40% от общего числа рядовых, принимавших участие в сражениях. Этот показатель выше, чем данные для Второй мировой войны, собранные Маршаллом, – добиться его увеличения удалось за счет совершенствования методов обучения и организации военных. Среди боевых командиров – командующих отделениями и взводных сержантов – показатель был еще выше (52%), и это согласуется с результатами исследований, проведенных в Корее, согласно которым решительность наступательных действий рядовых и младшего командного состава соотносится со званием военнослужащего [Glenn 2000b: 140]. С высокой вероятностью в группе часто стрелявших (от 76 до 84%) оказываются солдаты, которым было вверено оружие, обслуживаемое расчетами (вертолетчики и пулеметчики), что опять же согласуется с наблюдениями Маршалла. Наконец, в качестве сравнительной группы можно привести военнослужащих, не входивших в подразделения, специально организованные для применения оружия в бою – речь идет о солдатах административных частей и других вспомогательных войск, которые все же оказывались под огнем и имели оружие для ответных действий. В этой группе результаты гораздо больше напоминали оценки Маршалла: часто стреляли при возникновении подходящей ситуации 23%. Кроме того, наличие этой группы проливает свет на вероятное распределение тех, кто, согласно данным Маршалла, стрелял относительного немного: около четверти ее участников вообще стреляли редко, находя способы полностью избежать боя, а еще половина участвовала в сражении от случая к случаю. В целом же получается, что, за исключением расчетов со специализированным оружием, где почти все активно вели огонь, примерно половина всех солдат относилась именно к этой промежуточной группе, которая иногда включалась в дело, а иногда нет. Учитывая, что после исследований Маршалла были предприняты целенаправленные усилия по обучению военнослужащих и боевой организации армии, направленные на поддержание высокой интенсивности огня, следует отметить, что разделение между чрезвычайно агрессивной элитой и массой обычных солдат никуда не делось. В этом отношении военнослужащие напоминают рабочих на фабриках и других лиц, занятых ручным трудом: большинство делает ровно столько, чтобы казалось, что их выработка остается на среднем уровне производительности [Roy 1952].