***

С первых недель сентября зарядил постылый мелкий дождик.

Я смотрел на полнеющую, умиротворенную Люсю и начинал радоваться предстоящим переменам. Семейная жизнь представлялась мне в розовом свете, я думал, что с рождением детей все изменится и мы с Люсей начнем лучше понимать друг друга.

В перерывах между лекциями я дописывал монографию, и с тоской смотрел в окно, вспоминая лето и, конечно же, Сашу. Не то чтобы я скучал, мне просто будто все время чего-то не хватало. На даче я по утрам всегда работал, а в полдень мы встречались у озера или в лесу, или говорили через забор.

Ее на удивление четкие комментарии о предмете моего исследования оказывались полезными и освежали взгляд на давно надоевшую тему.

– Саша, ты ведь биолог, – удивлялся я, – откуда столько познаний в истории?

Она смеялась и пожимала плечами.

– Да нет у меня никаких познаний. Я просто люблю читать.

К концу октября я наконец-то закончил свой труд и свел воедино то, что мне прислали коллеги. Но даже когда все было сделано, у меня осталось чувство незавершенности и я вскоре понял почему – мне хотелось обсудить написанное с Сашей. Я отдергивал себя, объяснял, что никакого смысла в этом нет, что продуктивнее поговорить о работе с начальником, но желания не было. Саша смотрела на мир под другим, неожиданным для меня углом и при этом, никогда не навязывала свою точку зрения.

Конечно, у меня остался ее номер, но я все еще помнил ее грустный взгляд, строгий голос и просьбу не усугублять и поэтому первое время пытался просто забыть ее.

И да, конечно же, Люся. Ведь у меня есть Люся! Не была, как я думал после знакомства с Сашей, а есть, и у нас вскоре появятся дети. Теперь я не имел никакого права оставлять ее.

***

Я закрыл ноутбук – в комнате стало темно. Не привыкшие к темноте глаза не замечали даже знакомых очертаний.

Захотелось курить, но я не делал этого с тех пор, как окончил школу и начинать снова было бы глупо.

Я включил свет, взял телефон и хотел швырнуть его в стену, но передумал и аккуратно положил на стол, а вместо этого швырнул со всего размаха ручку. Она хрустнула – я встал, поднял ее и кинул в мусорку.

Мысль о фатальной непоправимости случившегося не оставляла меня последние дни. И чем сильнее становилась эта мысль, тем ярче казались воспоминания о Саше.

***

В ноябре она написала мне короткое сообщение: «Привет, как дела»?

Не могу сказать, разозлился я больше или обрадовался, потому что я все еще пытался забыть ее. Я ответил «Привет. Все хорошо. А у тебя»? Она стала рассказывать, как устроилась, про новые предметы, а потом попросила помочь разобраться с философией. Это была близкая мне тема и я, конечно же, согласился.

Мы созвонились и сначала, весьма сухо, обсудили предмет нашего разговора. Она задала мне свои вопросы, я ответил, что знаю, потом добавил от себя, что думаю, а потом она начала спорить и смеяться.

В комнату вошла Люся и обняла меня за плечи.

– Кто там?

– Саша. Соседка по даче. – Кивнул я.

Она пожала плечами, взяла что-то из шкафа и вышла.

После этого разговора я нехотя рассказал жене про знакомство с Сашей и ее поступление в Москву.

Люся фыркнула и пожала плечами.

– А, это та толстушка с короткими ножками? Я ее знаю.

Теперь пришло время удивляться мне.

– Она не толстушка. И ноги у нее как ноги.

Люся засмеялась.

Она считала себя вне конкуренции.

И тут я понял: Этого ощущения собственной исключительности, а еще непоколебимого спокойствия в ней слишком много. Раньше я об этом не думал, а теперь это представлялось мне странным.

Когда я увидел Сашу в первый раз, она показалась мне хорошенькой, но не красивой. Скорее по-детски милой: маленькие губы, большие серые глаза, русые волосы с белыми, высветленными прядями. Шарм ей придавал здоровый румянец и яркий зеленый сарафан, красиво обнажавший округлые загорелые плечи.