Мне нравится слушать его, он интересно говорит. Я улыбаюсь, вопросы задаю.

Даже забываю о том, что она бабник и Нахал!

Наконец, всё готово. Раскладываем еду на тарелки, салат я уже отнесла в комнату.

– У тебя есть стаканы? Я купил сок, воду.

– Да, конечно, в комнате есть.

Там я уже накрыла стол, скатерку новую постелила. Я люблю, когда за столом красиво, к этому меня бабушка приучила, у нее всё всегда вот так.

– Уютно у тебя, ты же не одна живешь?

– С Соней, ты ее видел.

– Точно, наглая девица.

– Она не наглая, она нормальная. Это я…

– Что ты?

– Ничего. Садись, угощайся. Сейчас налью сок.

– Я сам налью, ты садись. Какой будешь? Апельсин, яблоко? Или воду газированную? Я “Тархун” взял. Люблю его.

Щеки снова печет, потому что я тоже люблю именно “Тархун”

– Можно воду?

– Нужно.

Мы пьем, потом начинаем есть.

Ого! Карбонара просто изумительная! Вкуснее я даже у бабули не пробовала, она, конечно, такую не готовит. Но всё-таки.

Ем – за ушами трещит. Вижу, что Марк на меня смотрит. Смущаюсь.

Как-то вдруг на меня накатывает понимание.

Я сижу в комнате в общаге с самым популярным парнем института – так мне его Сонька отрекомендовала, – с мажором, бабником и сыном нашего губернатора! Это же ужасно? Или нормально? Он вполне обычный парень сейчас.

Только очень симпатичный.

По правде, он просто красавчик. И я смущаюсь. Он мне начинает нравиться, даже продолжает, можно сказать. Потому что понравился сразу.

– Вкусно?

– Очень, спасибо.

– Тебе спасибо. Твоя идея и кухня.

– Ты готовил.

– Важно, не кто готовил, а для кого. Я готовил для тебя.

Я опять сильно смущаюсь. Голову опускаю, делаю вид, что сильно увлечена пастой.

Он подливает мне “Тархун”.

– Кстати, почему Ромашка?

– Потому что, – плечами пожимаю, потому что наивная, как цветочек. И скромная. Наверное, поэтому.

– Ты же вроде не Ромашова, не Ромашкина?

– Я Любимова.

– Любимая, значит? Красиво.

– Не “любимая”, а Любимова. Как известный режиссер. В Москве такой был в театре на Таганке. Давно.

– Откуда знаешь?

– Бабушка обожает театр.

– А ты? Актрисой быть не мечтала?

– Куда мне? Нет. Я бы на сцене в обморок упала от страха.

– А как же танцы?

– Это было давно, – отвечаю тихо. Это болезненная тема.

– Почему она сказала, что ты хромая?

Вот как он может так в лоб спрашивать? Я даже забываю про смущение и стыд. Меня негодование душит.

– Это бестактно, вообще-то. Хромая, потому что хромая. После аварии. Но я не всегда хромаю.

– Извини. Что за авария?

Это вообще уже из ряда вон! Мне неприятно. Замолкаю, ковыряюсь в тарелке.

– Обиделась? Прости.

Не реагирую на него. Пусть доедает свою пасту, забирает всё и уходит. Мне не нужны проблемы.

– Эй, конфетка?

– Меня Рита зовут.

– Я помню. Рита, Маргарита. Королева Марго.

Не тяну я на королеву и знаю это.

– Спасибо, было вкусно. Посуду за собой надо мыть?

– Не стоит, я помою сама.

– Я помою, где?

– Говорю же – не нужно. Спасибо, что угостил. Тебе пора, скоро Соня придет. И у тебя дела, наверное.

– Какие у меня дела?

– Ты собирался отмечать сессию.

– Точно. Ну, давай тогда, собирайся.

– Что? Куда? – удивленно глаза поднимаю, глядя в его лицо.

– Отмечать. Я без тебя не поеду.

Ого! Вот так, значит? Ну уж нет.

– Значит, не поедешь.

– Рит, поехали со мной, а? Правда, будет весело. Потанцуем.

Меня словно ледяной водой окатывает.

– Ты специально? Знаешь что, мажор, забирай свою еду и уходи!

– Рит, прости.

– Я сказала – уходи! Я сейчас коменданта вызову, и тебя выведут. И не надо мне угрожать увольнением из администрации. Ничего ты мне не сделаешь!

– Ладно, ладно. Не ори. Уйду. Помоги только собраться.

Встаю, чтобы помочь, и тут же оказываюсь в его руках.