Наедине с Драконом Лао. Стихи Василий Ковтун

© Василий Ковтун, 2018

ISBN 978-5-4493-9568-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дорогой читатель!

Предлагаемая вашему вниманию книга отнюдь не является попыткой поэтического перевода известного философско-эзотерического трактата основателя даосизма Лао-Цзы.

Это особая история.

До того, когда примерно два года назад я погрузился в чтение полного текста «Дао Дэ Цзин», мне были знакомы лишь наиболее популярные фразы из этого трактата, типа: «великий квадрат не имеет углов»; «как наверху, так и внизу»; «истина часто похожа на свою противоположность» и т. п. Даже они будоражили сознание своей глубиной и парадоксальностью. Прочитав же все восемьдесят один стих книги, я был шокирован, но и одновременно заинтересован: хотелось глубже разобраться и понять сокровенный смысл учения великого философа и духовного учителя. А это оказалось не просто.

Прежде всего, я столкнулся с многочисленностью переводов книги с древнекитайского языка, которого я не знаю, на русский язык. При том, что все переводчики имели перед собой один и тот же текст, и хоть смысл его от перевода к переводу, в сущности, не менялся, однако, форма изложения и даже фразы из текста сильно отличались друг от друга. Могу предположить, что в этом состоит особенность работы с иероглифическими текстами, где нет жёстко детерминированной азбуки букв, но есть толкование некоего образа, который и представляет собой каждый иероглиф или их определенное сочетание. В конечном счете, как известно, народы Востока отличаются от европейских народов, в частности, тем, что доминирующим полушарием головного мозга у них является правое, отвечающее за образное мышление, а у нас – левое, отвечающее за дискретную логику слов и знаков. И потому образ для человека Востока значит гораздо больше, чем для нас с вами, привыкших доверять более слову, а уж затем образу. К тому же речь идёт о древнекитайской философской традиции, образная система которой известна, в основном, только специалистам, к которым я себя отнести не могу.

Да, что говорить о нас с вами! Даже Конфуций, будучи современником и соплеменником Лао-Цзы, был поражён глубиной и парадоксальностью мышления мудрого старца. После встречи с ним Конфуций сказал своим ученикам, что Лао-Цзы – Дракон, потому что, как нельзя объяснить природными законами способность драконов летать, так нельзя объяснить законами логики, как Лао-Цзы силой мысли постигает самую суть вещей.

Как ученый, более десяти лет проработавший в различных научных учреждениях, я мог, разумеется, пойти классическим путем научного исследования. То есть погрузиться в исследование древнекитайской философии, картины мира даосизма и т. п. Но не этого мне хотелось.

Мне хотелось понять, что может сообщить Лао-Цзы спустя более, чем 2500 лет, прошедших с момента написания «Книги о Дао и Дэ» (так переводится «Дао Дэ Цзин»), нам, людям двадцать первого века. Ибо любая из мировых религий или философских доктрин, в своей сущности, несет послание человечеству, не ограниченное какими-либо временными рамками. Остальное – мифологема, внешняя форма, максимально доступная для современников в эпоху написания текста. Сегодня её можно отвергать или принимать, но суть от этого не меняется. И не важно, на скольких скрижалях (и на скрижалях ли?) были начертаны божественные законы – важнее соблюдать эти законы, независимо от формы их передачи.

Итак, мне очень хотелось познакомиться с Лао-Цзы и его посланием, по возможности, напрямую, без посредников.

Избрав в качестве первоисточника перевод «Дао Дэ Цзин», выполненный Ян Хин-шуном, я стал вчитываться в текст каждого стиха и размышлять над ним. Сперва это мало помогало. Тем более, что размышления мудреца порой написаны, так сказать, с «обратной перспективой». Иными словами, пройдя свой путь к Дао, мудрец размышляет над ним, как бы оглядываясь назад. И с этой позиции «совершенномудрого» многое выглядит, в самом деле, иначе. Однако, постепенно, чем больше я размышлял, тем глубже раскрывался передо мной смысл сказанного. Мое понимание стало оформляться в стихотворную форму, которая сначала, действительно, напоминала некоторый вариант стихотворного перевода, но в дальнейшем стала приобретать некоторое самостоятельное звучание, связанное по смыслу с первоисточником, но не более. Иногда эти стихи появлялись на фоне какой-то немудреной мелодии, иногда – нет. При этом образный ряд моих стихов вполне соответствовал моей картине мира, моему собственному духовному опыту, моей эмоциональной реакции. Да, наверное, иначе и быть не могло. Я думаю, читатель сам увидит этапы этого «погружения», прочитав книгу.

Мне видится, что своей цели мне удалось достичь, и сейчас, читая «Дао Дэ Цзин», я улыбаюсь: «Как можно было сразу не понять такой простой текст?!»

Возможно, вам, дорогой читатель, откроется некоторый особый вариант понимания этого бессмертного текста. И это прекрасно, ибо путей к Духу не счесть! Главное идти хотя бы каким-то из них вместо досужих споров о том, какой путь лучше!

Любящий вас Автор

Дао, которое может быть выражено словами,

Не есть постоянное Дао.

Имя, которое может быть названо,

Не есть постоянное имя.

Безымянное есть начало неба и земли,

Обладающее именем – мать всех вещей.

Поэтому тот, кто свободен от страстей,

Видит чудесную тайну Дао,

А кто имеет страсти,

Видит его только в конечной форме.

Безымянное и обладающее именем

Одного и того же происхождения,

Но с разными названиями.

Вместе они называются глубочайшими.

Переход от одного глубочайшего к другому —

Дверь ко всему чудесному.

Когда все в Поднебесной узнают,

Что прекрасное является прекрасным,

Появляется и безобразное.

Когда все узнают, что доброе является добром,

Возникает и зло.

Потому, что бытие и небытие порождают друг друга,

Трудное и легкое создают друг друга,

Длинное и короткое взаимно соотносятся,

Высокое и низкое взаимно определяются,

Звуки, сливаясь, приходят в гармонию,

Предыдущее и последующее следуют друг за другом.

Поэтому совершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние;

Осуществляя учение, не прибегает к словам;

Вызывая изменения вещей, он не осуществляет их сам;

Создавая, не обладает тем, что создано;

Приводя в движение, не прилагает к этому усилий;

Успешно завершая что-либо, не гордится.

Поскольку он не гордится, его заслуги бессмертны.

М. К. Чюрленис. Кладбищенский мотив.

Если не почитать мудрецов, то в народе не будет ссор.

Если не ценить редких предметов, то не будет воров среди народа.

Если не показывать того, что может вызвать зависть,

То не будут волноваться сердца народа.

Поэтому, управляя страной, совершенномудрый

Делает сердца подданных пустыми, а желудки – полными.

Его управление ослабляет их волю и укрепляет кости.

Оно постоянно стремится к тому,

Чтобы у народа не было знаний и страстей,

А имеющие знание не смели бы действовать.

Осуществление недеяния всегда приносит спокойствие.