– Эта пионэрка?! – восхитилась Лада и крикнула:

– Салют, детка!

Лада шутливо вскинула над головой руку в пионерском «салюте». Инна небрежно усмехнулась. Руся услышала реплики обеих издалека.

– И вам, тётеньки, здрас-сьте и не болеть.

– Какие тётеньки, детка?! – возмутилась Лада. – Мне до тридцати ещё пять лет прыгать через скакалку.

– Ну, девочка, рассказывай! Каким ветром в нашем пансионе?! – перебила подругу рыжеволосая Инна.

– Свежим, – парировала Руся. – Про моряка хочу спросить.

– Сама ж видала. Вернулся в море. Навсегда, – проворчала Инна. – Так он мне сам завил. Прощай, сказал, подруга, навсегда!

– Утром он был в нашей школе. На «первом звонке»! Первоклашку с колокольчиком на плече таскал!

– Иди ты?! Жив, подлец?! – грубовато гыгыкнула, удивилась Лада. – Опять с-под воды вылез?!

– Ты ещё в школу ходишь? – удивилась Инна. – Сколько же тебе лет, девочка-комсомолка?

– Уже в институт поступила! – с гордостью заявила Руся. – В Ленинграде. Отдыхаю перед учёбой! Ещё вопросы будут?

Из ближнего корпуса пансионата, погреться на солнышке перед обедом, выползли пенсионеры. Женщины осуждающе посматривали на молоденьких нарушительниц режима Инну и Ладу, с удивлением рассматривали юную Русю в школьной форме. Мужчины окидывали прелести фигуристых подруг весьма откровенными взглядами. Инна фыркнула возмущенно, заметив и те, и другие взгляды, отвернулась.

– Шла бы ты домой, девочка. Не до тебя, – миролюбиво попросила Инна.

– Видишь, прогнали нас прочь, бедняжек, – пояснила Лада. – Теперь мы – бездомные! Безпалатные! Уезжаем по домам! Весь отдых рухнул! Купаться тут у вас запрещено. Того нельзя, этого нельзя! Винца нельзя!.. Ничего нельзя! – она с презрением оглянулась на пенсионеров на ступеньках. – Тоска! Одно старичье собралось в доме инвалидов! Ужас! – одного из навязчивых, улыбчивых пенсионеров в летней, соломенной шляпе, с улейной улыбкой на багровом, мясистом лице, кто подполз ближе всех, язвительно поприветствовала:

– Здрас-сьте, давно не виделись!

– Куда же вы теперь? – спросила Руся.

– Нахт хауз! – бодро ответила Лада.

– Немчура недобитая! – возмутилась Инна. – Всё из-за тебя!

– Чё эт из-за меня? И чё эт сразу – немчура?! – возмутилась Лада. – Мы с Поволжья будем. Штольцы. Но мы – русские немцы, – переводя разговор на другую тему, обратилась к Русе:

– А тот мальчик славный! Может, он и впрямь с-под воды. Может, там и живёт, на дне! Как Ихтиандра! Видала же фильм? «Человек-амфибия»! С Киндиновым! Красавец-мужчина! Ах, влюбилась бы, не обмочилась!

– Не Киндинов, а Коренев, – поправила Руся.

– Что? – удивилась Лада.

– Ихтиандра играет актёр Коренев!

– Ах! Точно-точно! – обрадовалась Лада. – Теперь запомню. Киндинов – «Песня о влюблённых».

– Романс! – теперь уже Инна раздражённо поправила подругу.

– Что романс?!

– Фильм называется «Романс о влюблённых»!

– Ах, да! Точно! Финансы поют романсы! А Коренев – «ихтиандр! Запомнила! – и запела громко, страшно фальшивя:

– Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно! Там бы, там бы, там бы, там бы пить вино! Там под океаном, трезвым или пьяным, – там нам всё равно!

– Ихтиандра! – с легким презрением, негромко, чтоб окончательно не обидеть подругу, проворчала Инна. – Деревня! – оглянулась на сплетничающих пенсионерок в нелепых, разноцветных панамках. – Хватит! – попросила она Ладу. – Распелась! Погнали в Симферополь, на вокзал, билеты менять! Багаж сдадим! До вечера погуляем по городу. В киношку сходим. И отчалим по домам!

– А пожрать напослед?! – воскликнула Лада.

– Но ты – прожора! – возмутилась Инна.

– Извините, – перебила Руся, обратилась к Ладе, напоминая: