Помню, как сестра Текла вышла замуж за местного парня, вараклянца Константина Брока. В 1947 году ей исполнился 21 год. Свадьбу отпраздновали у нас дома, а на следующий день в доме жениха близ Вараклян. Во дворе стояло 15 конных экипажей. По тем временам это была основательная, богатая и широкая свадьба. Константин, как и его родители, был строителем.

Три моих брата по призыву отслужили в армии. Волдис (Владислав) служил 3 года в Краснодаре, Язеп и Янис – тоже где-то в России, точно не знаю где.

Лицемерная скорбь по поводу смерти Сталина исчезла, и начались времена Хрущёва. Вдоль дорог появилось много кукурузы – и много анекдотов, не про кукурузу, а про её поклонника Хрущёва.

В семье много упоминался тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Латвии Ян Калнберзинь. Народ хорошо отзывался о нём. Мои родители и их знакомые говорили, что Калнберзинь – настоящий любимец крестьян, очень помогающий селянам и чувствующий боль людей.

Хотя советская власть официально проповедовала атеизм и заявляла, что ходить в церковь плохо и что Бога нет, я продолжал ходить в церковь и, будучи школьником, даже пел в церковном хоре. В детстве и в школьные годы я часто сталкивался с тем, что официальная власть говорит одно, а в реальной жизни всё происходит совсем иначе и всё это вообще воспринимается как абсолютная норма жизни. Много было разговоров, и многое я слышал. На племенной станции отец и его коллега должны были вырастить 30 лошадей. Каждый день после школы, а также по субботам и воскресеньям я помогал ухаживать за лошадьми – пас их днём, а летом, ночью, помогал кормить, чистил сараи, сгребал навоз. Слушал взрослые разговоры во время перерывов. О чём там только не говорили! От политики до самых обычных бытовых вещей, где можно что-то купить или обменять на что-то.

Но я не мог гордиться своими успехами в школе. Классическая посредственность – я учился на тройки и четвёрки. Прямо как крестьянин. Так ведь оно и было! Позже в официальных анкетах в графе «происхождение» я так и писал: «из крестьян».

Шли годы, и я закончил одиннадцатый класс. Заодно получил права водителя грузовика. Так в то время парней готовили к призыву в армию, чтобы служить водителем.

С окончанием школы пришла пора принимать ответственное решение о том, что делать дальше. Вариантов было мало: остаться в совхозе водителем и ждать призыва в армию – либо уезжать из отцовского дома и поступать в какой-нибудь вуз. Мама всегда мечтала, что я стану учителем в местной школе – в те времена это была очень уважаемая профессия.

Я очень интересовался музыкой. Первыми инструментами, которые я освоил, были гармоника и гитара. За ними последовали духовые инструменты. В школе я играл в духовом оркестре. На селекционной станции было два баяна. Один из них доверили мне, и я старательно учился на нём играть. Я играл на баяне на вечеринках селекционной станции. После этого я также освоил игру на аккордеоне. Всё это я делал самоучкой. В то время я уже был весьма музыкальным.

Каковы же были мои дальнейшие варианты жизненного пути после 11-го класса? Возможностей для интеллектуального роста в Вилянах для молодого человека практически не существовало. Надо было ехать в Ригу или другие города. Для всего нужны деньги, деньги, деньги. На моё счастье, моя классная руководительница, Вера Малтиниеце, родом из Алуксне, было очень трезвой женщиной. Она дала мне мудрый совет – ехать в Лиепаю и поступать в Лиепайский пединститут. Ход её мыслей был мне понятен – я больше похож на человека с гуманитарным складом ума и склонностью к музыке. Глядишь, выйдет хороший педагог – так, наверное, рассуждала моя учительница. Хорошо, что я её послушался. Я ни на секунду не пожалел. Мама тоже осталась очень довольна моим выбором.