Из спорта мне больше всего нравился баскетбол. Футбол как-то не зашёл, а в теннис в Лиепае никто не играл – им я занялся гораздо позже.

Как и всех советских студентов, нас посылали на уборку картофеля – в Салдусский район. Однажды у меня там случилась жуткая история с хорошим концом. Как-то вечером к нам подошла женщина и спросила, может ли кто-то из нас, студентов, водить грузовик. Оказалось, что нужные права были только у меня. Она очень умоляла отвезти дочь в больницу с подозрением на аппендицит. Грузовик оказался совсем разбитым, практически без тормозов, а я был практически без опыта вождения. Но девочку надо было спасать. Посреди чёрной ночи, в полной темноте, я вёз больного ребёнка в больницу на машине в катастрофическом состоянии. Всё закончилось благополучно. Девочку удалось спасти, и я тоже вернулся назад счастливым и невредимым.

Учёба вошла в заданный ритм. Каждые два месяца я ездил в Виляны и к себе домой навестить родителей. Летние и зимние каникулы я тоже проводил в родном доме.

Мама всегда ждала меня с нетерпением за столом, полным еды. На хуторе постоянно был нужен помощник. Меня ждала тяжёлая работа в саду и в сарае. Отец не мог заниматься домашним хозяйством в полной мере, так как постоянно был занят тридцатью лошадьми на селекционной станции. Я ему также иногда помогал ухаживать за ними, особенно летом, когда я ходил с лошадьми в ночное.

Так или иначе политика всё ближе и ближе подходила к моей жизни. Оценив общую ситуацию, я понял, что отвертеться от комсомола не получится и пытаться это сделать бессмысленно. На втором курсе я вступил в комсомол. В то время Никита Хрущёв, первый секретарь ЦК КПСС, провёл масштабную чистку в партийных и прочих руководящих структурах Латвии. Председателем Совета Министров республики был Вилис Лацис. Его заместители относились к Советам весьма негативно. Хрущёв отстранил их от должности. В то время и в моём кругу знакомых все симпатизировали этим национал-коммунистам. Они заботились о развитии латышского языка, а русский язык был отодвинут на второй план. Лацис знал о продолжающемся подъёме латышского языка, но молчал об этом. Он также молчал, когда национал-коммунисты подверглись репрессиям. Молчал, потому что не в силах был что-либо изменить.

После окончания Лиепайского пединститута меня распределили на работу учителем в восьмилетнюю школу в совхозе Декшаре. Директор школы Антон Скромулис позаботился об этом втайне от меня – написал официальную заявку в институт. Он знал моих родителей и очень хотел заполучить к себе в школу молодого сильного учителя. Всё без обид – школа рядом с домом, между Вилянами и Вараклянами. От дома до работы – всего семь километров на велосипеде. И вновь я столкнулся с политикой. Ровно 1 сентября директор школы был отстранён от работы. Местные коммунисты заметили в его высказываниях неприемлемые для партии фразы о национальной политике. Оказалось, что, выступая на общественном мероприятии в Вараклянах, он произнёс нечто, что совсем не соответствовало советской идеологии, да ещё из уст директора школы. В школе с отстранённым директором мне удалось проработать меньше двух месяцев. За это время я лишь успел создать поселковый хор в Декшаре – в ноябре меня призывали на срочную службу в Дважды Краснознамённый Балтийский флот.

В то время срок службы на флоте составлял три года, а для призывников с высшим образованием – два года. Первый год я служил в Калининградской области, в Балтийске, на главной базе Балтийского флота. Там я обучался радиотехнике и работе с аппаратурой корабельной связи.