Пять лет. Пять долгих лет я прикидывался дураком, чтобы не злить сначала сержанта, потом лейтенанта. Я делал все, чтобы никто не подумал, что меня можно превратить в служаку-унтера. И все равно его из меня сделали. Разница между мною и теми глупцами, подхалимами и карьеристами, что карабкались наверх бок о бок со мной, была в одном. Они лезли из собственной шкуры, лелея мечты об офицерском патенте, а я просто служил. Покорно ходил в караулы, чистил свою винтовку и сапоги себе и унтерам, драил пряжки, сушил шинель с подштанниками, матерился на новобранцев, гонял их по плацу, тянулся во фрунт и… ждал.

И дождался!

В конце октября 1874 года я вышел за полковые ворота со свидетельством об увольнении в руках, тремя золотыми нашивками сержант-шефа и тощим кошельком франков на проезд и первое время. Передо мной лежало множество путей, но вот, куда я не поеду, я знал точно: домой, в Сульс. Что мне было делать там, где вовсю хозяйничали боши?

Поэтому с первым же поездом, заняв место в вагоне третьего класса, как и полагалось отставнику, я отправился покорять столицу. Меня ждал Париж – и парижский полицейский департамент. Ведь я всю жизнь мечтал стать сыщиком!

Правда, исполнить свою мечту мне удалось далеко не сразу: пришлось перепробовать множество профессий и занятий, чтобы через четыре года меня наконец взяли на службу рядовым полицейским. За это время я даже успел жениться на прелестной Лорин Леонтине. Но красотка всего за два года превратилась в сущую мегеру, от которой я мог спастись только на службе.

– Почему вы хотите служить в полиции?

– Месье комиссар, я солдат и привык быть нужным своей стране!

– Почему же вы не остались в армии?

– Месье комиссар, видите ли…

Хохочет. Все он видит, зараза! Вон, глаза сощурил, аж слезы выступили… Ничего, я сейчас тебе отвечу, как в полку учили!

– Месье комиссар! Как истинный патриот и к тому же эльзасец я мечтаю принести пользу Франции, избавляя ее от вредных элементов и преступных личностей! Позвольте проявить себя, месье комиссар! Рад стараться! Разрешите бегом?!

Ага, удивился! Замолчал. Голову наклонил. Задумался. И?..

– Вы не такой дурак, каким сейчас пытались себя выставить, Бинт. Так ведь?

– Вам виднее, месье комиссар.

– Отлично! И что вы умеете из того, что может пригодиться в полиции?

– Ничего, месье комиссар. Но я хорошо запоминаю лица и легко нахожу общий язык с кем угодно. И умею учиться.

– Недурно! Вы не только умны, но и здраво судите о своих способностях, что по нынешним временам случается нечасто. Что ж, передаю вас в руки бригадира Жамбена из первой следственной. Он опытный сыщик и способен научить того, кто хочет, всему необходимому. Справитесь – пойдете дальше. Вы ведь явно целитесь выше, да, Бинт?

А вы сметливы, месье комиссар. Заметили то, чего так и не смогли за целых пять лет разглядеть мои командиры в полку. Конечно я мечу выше! Никогда не мечтал застрять на всю жизнь в мальчиках на побегушках, пусть даже в парижской полиции…

– Да, месье комиссар.

– Молодец, что не стали врать. Соврали бы – и месяца бы у меня не прослужили. Свободны. Жамбен! Кто там рядом – позовите Жамбена ко мне, у меня для него новенький!..

…Ублюдки! Сволочи! Enculés![1] Fils de pute![2] Господи, если ты есть, почему ты их не наказал? Почему ты позволил им вышвырнуть меня? Почему?!

«По итогам внутреннего расследования инспектор первой следственной бригады префектуры Парижа Бинт Анри Жан Мари признается виновным в недопустимой грубости в отношении задержанного и увольняется со службы без выходного пособия и пенсиона…»

Всё! Это – волчий билет. Глухой засов на дверях столичной полиции. Да и не столичной тоже. Merde! Три года трудов псу под хвост! Тысяча с лишним дней с ночевками в прокуренных комнатах бригады, погонями за скользкими и мерзкими типами, драками на ночных улицах и бесконечными отчетами о проделанной работе. Несколько ножевых шрамов. Пуля, пробившая шляпу на два пальца выше макушки. Море дешевого вина, выпитого на бегу в случайных кабачках и лавчонках. А что в награду? Пинок под зад!