Бумаги Анри Бинта и Константина Окунева я увез с собой. Очень быстро оказалось, что многие подробности жизни русско-французского филера и разведчика уже раскрыты. Его личный архив, который он не раз упоминает в своем рассказе, хранится в ГАРФе. К тому же сохранилось множество иных воспоминаний и мемуаров, в которых упоминается Бинт.
Увы, как это нередко бывает, в них он предстает совсем иным, чем видел себя сам. И даже не таким, каким его застал таинственный журналист – впрочем, журналист ли? – Константин Окунев. Поэтому, публикуя их общий труд под этой обложкой, я взял на себя смелость прокомментировать некоторые детали этого рассказа. Просто затем, чтобы лишний раз напомнить: история – не раз и навсегда застывшая глыба гранита. Она творится и пишется живыми людьми. А им свойственно что-то забывать, о чем-то умалчивать, где-то прихвастнуть, а то и попробовать кому-то отомстить…
История Анри Бинта – классический тому пример. И мои комментарии к ней, которые читатель найдет под псевдонимом месье Базиль, не преследуют цели кого-то обелить, уличить или обвинить. Они – всего лишь чуть более пристальный взгляд на историю, чем у ее непосредственных участников. И возможность подсветить некоторые детали, выпавшие из повествования Бинта и Окунева. Почему выпавших? Да кто ж теперь знает…
Глава 1
Анри Бинт: начало
Анри Бинт
– Ваша милость, отец сказал, вы хотели меня видеть?
– Анри, подойдите поближе! Я немолод, и даже ваш зычный голос не достигает моего слуха от самых дверей…
– Да, ваша милость! Отец сказал, вы…
– Конечно, я хотел видеть тебя, мой мальчик! Мне сказали, у тебя неприятности?
– Что вы, ваша милость! Так… временные неурядицы…
– Не обманывай меня, Анри!
– Да, ваша милость. Конечно… Да, у меня неприятности. Меня выгнали из полиции.
– За что?
– Обвинение в грубости при общении с задержанным.
– Это правда?
– Я не выдержал, ваша милость. Этот негодяй едва не искалечил моего напарника.
– И ты решил восстановить справедливость?
– Да, ваша милость!
– Что ж, хорошо… Твой отец не ошибся, мой мальчик. Если ты так ратуешь за справедливость, у меня есть для тебя подходящее предложение…
В парижской полиции я оказался после увольнения из армии. Избежать солдатчины у меня не было никаких шансов: едва мне стукнуло десять лет, как мои родители – Франсуа и Вольбур-Жоли Бинт – записали меня в 74-й линейный пехотный полк. Квартировал он в то время в Нормандии, куда в 1869 году я и отправился добровольцем, чтобы, как выразился мой папа́, «отдать долг родине, а заодно набраться ума и служебного рвения».
– Р-р-раз-два, р-р-раз-два!.. Держать строй, придурки!.. Вы не солдаты, вы дерьмо!.. Вас убьют первыми!.. Что вы тащитесь, как беременные тараканы!.. Быстрее! Быстрее! Еще быстрее!..
До сих пор иногда закрываю глаза и слышу этот писклявый, режущий слух голос сержанта, гонявшего нас до седьмого пота и заставлявшего часами выстаивать в полной выкладке под осенним дождем. Б-р-р! Ненавижу нормандскую осень…
– Бинт, чтоб тебя бык поимел, ты куда винтовку завалил?! Держать равнение! Выше ногу! Р-р-раз-два, р-р-раз-два!..
74-й линейный полк – обычное место службы для парней из эльзасского городка Сульса, в котором мне выпало увидеть свет. Кое-кто до сих пор считает Эльзас немецким, но я им скажу: никогда он не был таким! Эльзас – Франция, и всё тут! А что моя родина вдруг стала частью Германии, так за то спасибо их величеству императору Наполеону III, чтоб ему на том свете чихалось! Хорошо хоть, у меня не было проблем с тем, чтобы перед отъездом в полк получить французское гражданство…