Карла подошла ближе. Теперь между ними было всего два шага.

– Остатки чего?

– Нас, – прошептала Лиа. – Или того, что от нас сделали.

Она медленно опустилась на колени у коробки с документами. Взяла одну из пленок, поднесла к свече. Лучи проходили сквозь неё, словно сквозь фильтр прошлого, и на стене дрогнули очертания: лица людей. Мужчин, женщин. И среди них – четко вырисовывалась фигура в белом: генерал-инспектор из Вашингтона, который, как знала Карла, был в списке погибших в начале 2000-х. Но фото – свежее. Год: 2022.

– Они живы, – прошептала Карла. – Или… они существуют под другими именами?

Лиа не ответила сразу. Только посмотрела на неё. И в этом взгляде было всё – усталость, предательство, вера, которая не умерла, даже когда умирала плоть.

– Ты знаешь, кто убил моего брата? – наконец спросила она.

Карла вздрогнула. Воспоминание было острым, как игла: день, когда Лиа исчезла. День, когда в одном из отчетов агентства появилась строчка: оперативник Л. А. выведена из игры – добровольно. А спустя неделю – новость о погибшем бывшем аналитике спецслужб, случайно убитом во время ограбления в пригороде Мюнхена. Только Карла знала, что это не совпадение. Брат Лии знал слишком много.

– Его убрали за шифр, – произнесла Карла. – За тот самый, что ты пыталась передать.

Лиа кивнула.

– Тогда я решила исчезнуть. Не потому что испугалась. А потому что если бы я осталась – они бы пришли за тобой.

Молчание повисло между ними, тяжёлое, как воздух перед бурей. И Карла поняла: всё это время Лиа жила не бегством. А жертвой.

– Я не нуждалась в спасении, – произнесла Лиа. – Я нуждалась в том, чтобы ты была жива. И не однажды я тянулась к экрану – набрать тебе, написать. Но каждый раз, когда рука тянулась к телефону, в голове звучал один и тот же голос: если ты её любишь, не ищи её.

– А если я её люблю – но не могу не искать?

Лиа посмотрела ей в глаза. Слишком долго. Слишком мягко. И слишком поздно – потому что шаги, гулкие, осторожные, но реальные, зазвучали где-то позади. В коридоре.

– Мы не одни, – произнесла Карла, инстинктивно встав, глаза – в сторону арки.

Лиа подтянула к себе ящик с пленками, быстро спрятала его за фальшпанель.

– Слишком поздно. Они здесь.

Карла подошла к ней вплотную. В лицо Лии ворвался её запах – тот, что хранился в памяти, как единственный якорь во времена хаоса. Ладонь Карлы дрогнула – она коснулась щеки Лии, еле-еле.

– Если мы не выберемся…

– Выберемся, – отрезала Лиа. – Но уже не те.

– А кто?

Она не успела ответить.

В проходе появился силуэт – высокий, военный плащ, лицо в тени. В руке – фонарь, но не оружие. Он остановился, и тень отбрасывала его силуэт, вытягивая до абсурдных размеров на каменной стене.

– Девочки, – прозвучал голос.

Знакомый. Слишком знакомый. Это был Морис Ларош, начальник отдела, человек, которого Карла считала другом.

– Мы слишком долго вас ждали, – продолжил он. – И теперь всё зависит от того, насколько сильно вы доверяете друг другу.

Ларош стоял в проходе, как вратарь перед мостом, ведущим не в спасение, а в знание. В его глазах не было агрессии. Только усталость и безмерное понимание. Это не облегчало ситуацию – наоборот, именно такая усталость бывает у тех, кто слишком многое знает и умеет ждать.

Карла инстинктивно встала перед Лией, заслонив её собой. Жест вышел неосознанным, почти детским – так закрывают собой младшую сестру от удара. Она ещё не поняла, почему именно так встала, но в теле пронеслась дрожь: будто откуда-то из глубины, из какого-то доисторического слоя воспоминаний, вынырнула сцена – две девочки в одинаковых платьях, босиком, у заброшенного фонтана, держатся за руки, и одна шепчет: