Говорили, что царь вышел на площадку и его вырвало.

Такова была моя встреча с царем, способствовавшая отрицательному отношению к вокзальным помещениям.

Дождь уже не шел, но было очень сыро.

По небу быстро двигались низкие рваные тучи.

Было уже темно, но фонарей еще не зажигали.

На перекрестке, прямо посреди мостовой, стояла собака. Она лаяла и выла, но не сходила с места. Это вызывало одновременно чувство тревоги и тоски.

Так, должно быть, выл Рембрандт, покинутый всеми в последние дни своей жизни.

Запомнилась поездка в Финляндию и в Бердянск – первые встречи с морем.

В Финляндию мы ездили с тетей Клеманс в уютное местечко – Келомяки. По утрам к нам регулярно приходил булочник с громадной корзиной теплых, ароматных свежевыпеченных булок. Приходил зеленщик. Все было просто, удобно, все были приветливы.

От Бердянска остались воспоминания менее приятные.

До какого-то пункта на Донце мы ехали в «собственном» вагоне. Это был маленький вагон 1-го класса, окрашенный в синий цвет, находившийся, видимо, в распоряжении отца. Сопровождал нас «собственный» проводник. Тогда, очевидно, до Бердянска железная дорога не доходила, и оставшуюся часть пути мы плыли на пароходе.

В Азовском море пришлось пережить значительную качку. Волны были настолько сильными, что перекатывались через палубу. Пароходик скрипел и трещал по всем швам.

Бердянск тогда был маленьким городком. С белыми домиками с красными черепичными крышами. Пыльный и жаркий. Небольшие горы, которые сейчас застроены домами, тогда сплошь были покрыты виноградниками.

«Отдай тюльку!»

Маленький мальчик лет пяти-шести играл на берегу моря.

Пляж был не песчаный, а состоял из мелких ракушек, и ребенок старался строить из этого зыбкого материала башенки и возвышенности.

Народу на пляже было много. День стоял ясный, солнечный, знойный. Родители ребенка и его старшая сестренка и братик были рядом.

Но вот, ребенок заметил недалеко от кромки воды, где набегали мелкие ленивые волны, лежащую рыбку. Она усиленно дышала и пыталась сдвинуться. Детское сердечко мальчика сжалось. Ему стало жаль рыбку. Он, не раздумывая, подошел к рыбке, взял ее и бросил в море. На душе у него стало светло и радостно.

– Живи, маленькое, сверкающее создание!

Но что это? Мальчик не мог сразу понять, что случилось.

Ясное голубое небо и сияющее солнце вдруг закрыла какая-то черная фигура, грязная, в лохмотьях. Она тяжело надвинулась на ребенка и грозно выкрикнула хриплым голосом: «Отдай мою тюльку!»

Испуганный мальчик, рыдая, бросился к своим. Долго он еще не мог успокоиться, несмотря на увещевания родителей.

Душевная травма оказалась настолько глубокой, что даже много лет спустя, когда он был уже взрослым, его преследовало воспоминание о темной косматой фигуре, заслонившей свет и произносящей сиплым голосом: «Отдай тюльку!»

Конечно, это был всего лишь подвыпивший босяк, занимавшийся ловлей чаек, приманкой для которых служили ему мелкие рыбешки, которые у местных и назывались тюлькой.

К Бердянску тянутся в моих воспоминаниях и другие нити. Из Бердянска была Тоня Рыбченко – жена моего брата, имевшая большую родню, из которой многих я знал. Из Бердянска же была и Тоня Силинова – первая жена Андрюши Константинова. И с ней, и с ним у меня связано много самых разнообразных воспоминаний. И, наконец, Бердянск, большой разросшийся город, – это место последней моей поездки на юг.

В 1977 году мы с сыном намечали поехать в Ялту к Кате. И уже были заказаны билеты. Но поездка не состоялась. Нам сказали, что в Ялте эпидемия бруцеллеза. Кроме того, Катя написала, что в Ялте плохо с продовольствием. А здесь молодой художник из комбината предложил нам поехать в Бердянск. Мы согласились. Так я снова оказался в курортном городе, в котором не был более пятидесяти лет.