– Я китель чёрный выбрала. – Сказала она, ополаскивая тарелки. – И пуговицы посеребрённые. Вся тёмная буду, прямо как дно морское.

– А могла бы в ярких платьишках по пирсу расхаживать и гадать, каких камней в море не бывает.

– Могла. И не отгадала бы, если бы только о тряпках думала.

– Зато была бы подольше тут.

– Это ценно, но нет, – Лика сложила посуду в чистый таз и промыла мочалку. – Море зовёт меня, пусть и молча.

– А Куба? – задал Эрнест каверзный вопрос. – Что всё-таки тебе там пригодилось?

Лика тяжело сглотнула. Она так и не рассказала про письмо. За все три года их крепкой дружбы не нашлось ни одного удобного дня, чтобы девушка решилась на такое откровение. И чем чаще она ловила мысли об этом, тем сильнее убеждала себя, что это секрет отца, и посвящать в него кого-то, кроме мамы, было бы неуважительно. Однако и обманывать Эрнеста Лика не хотела, а потому ответила:

– Папа просил навестить своего друга Джо от его имени. Тот ждёт меня. Но, сам понимаешь, во время учёбы я не могла отплыть так далеко. Улететь – тоже. Ответственность – не уйдёшь.

– Хитрая, – сделал вывод Эрнест. – Как стала капитаном – так и в тёплые страны.

– Ещё не стала, – Лика изобразила саму скромность. – К тому же, я договорилась со штабом на не совсем официальный рейс в счёт многолетней практики. Да и команда, с которой плавал до меня папа, совершенно не против взять с собой на Кубу жён и детей. Там море, солнце, запах свободы…

– Не терплю жару, – скривился Эрнест, отхлёбывая пиво. – И родной край больше не оставлю. Даже на месяц…

– Ох, а я как раз думала о том, что затащу тебя на свой… – Девушка осеклась и поправила: – Свой будущий корабль. И сделаю юнгой.

– Помилуй, Лика!

– Я не серьёзно. И в голову бы не пришло заставлять тебя плыть с собой. Знаю же, как привязан к дому. Расслабься.

Друзья помолчали. Лика, закончив с посудой, вновь пробежалась глазами по меню и заявила:

– На завтрашнюю церемонию – никакого окуня в паприке.

***

Лика проснулась в утро девятнадцатого января совершенно разбитой. Ей вновь и вновь снился тот вечер на пирсе Свободы. Чёрное капитанское одеяние, уложенные в гладкую причёску волосы, малиновая помада, которую она в этот день наносила особенно аккуратно, и в очередной раз запертые поглубже эмоции. Она вначале не понимала, почему церемония посвящения в капитаны приходит к ней во снах, но потом стала списывать это на сильные впечатления.

– Начинается, – шепнула Мартина, запахивая полы плаща. – Главное – не плакать.

Эрнест, стоящий рядом, кивнул и, выудив из сумки старую камеру, щёлкнул ей для пробы. Заснеженный пирс и серые брызги залива скрылись на плёнке, ровным куском выезжающей из фотоаппарата.

– Готов запечатлеть.

Вокруг собралась целая толпа: команда моряков, её прежний капитан в потрёпанной синей форме и с бутылкой какой-то наливки в руках, некоторые гости из «Ухи» и распорядитель церемонии. Мартина и Эрнест стояли в первом ряду прямо около шатра, из которого должна была появиться Лика. Парочка музыкантов с гитарами наперевес, расставив на тонком снежном покрове деревянные стулья, ожидали команды.

Старичок, открывающий церемонию, вышел под арку, оплетённую ветвями ели и белыми лилиями. Его сюртук слегка колыхнулся от ветра, а напряжённые руки сжали свёрток из плотной бумаги, что не осталось незамеченным зрителями, но их внимание быстро отвлекла музыка.

По толпе прошёлся шёпот: «Она идёт!» И Лика, дождавшись момента, когда все замолкнут, выпорхнула из шатра и с гордо поднятой головой прошествовала под арку. Её чёрный китель без единой складки сверкнул посеребрёнными пуговицами на фоне бледного зимнего пейзажа.