Подпись: “Соколова. Версаль не прощает.”

По классам уже шли скрины. Кто-то ржал. Кто-то отводил глаза. Кто-то снимал в сторис «реакции».

Алина вошла в школу, как в клетку со львами. У неё не дрожала спина. Но руки – сжимались до боли.

Она дошла до своего шкафчика. На нём было нарисовано краской:

“Проститутка.”

Кирилл был рядом через секунду. Он снял куртку, закрыл надпись.

– Пошли отсюда.

– Нет, – ответила она. – Я пришла – значит, я останусь.

Она вошла в класс. Села на своё место. Все замолкли.

– Молчи, молчи, – прошептала Лера сзади. – Упадёшь громче.

На учительском собрании обсуждали только одно: «девочку из провинции».

– Родители Марка Воронцова требуют отчисления, – сказала завуч. – Скандал может ударить по спонсорам.

– Но это видео – фейк, – вставил молодой учитель. – Это можно доказать.

– Мы не можем рисковать репутацией, – сухо ответили. – Возможно, перевести её в другую школу.

Тем временем Марк ворвался в кабинет отца.

– Это твоих рук дело? Скажи это ты сделал?

– Я защищаю твоё будущее.

– Нет. Ты просто травишь тех, кто тебе не подчиняется.

– Эта девочка – катастрофа. Ты не видишь? Она навредит тебе.

– Она – единственная, кто не боится смотреть мне в глаза. А ты боишься даже сам на себя посмотреть.

Отец встал. Его лицо потемнело.

– В этом мире, Марк, побеждают не те, кто прав. А те, кто умнее.

– Тогда я выберу быть настоящим. Даже если проиграю.

Марк вышел, хлопнув дверью. Впервые не для шоу, а из ярости.

На перемене он нашёл Алину в библиотеке. Она сидела между стеллажей, закрыв лицо книгой. Не плакала. Но глаза были стеклянные.

– Я знаю, что это Лера. Я найду, кто сливал фейки, – сказал он.

– Зачем ты пришёл? – тихо.

– Потому что я устал молчать.

Он сел рядом.

– Я боюсь, Марк. Не Леры. А того, что начну верить им. Что начну видеть в себе то, что они говорят.

– Не смей. Ты – сильнее их. Ты – свет, даже если сейчас всё тьма.

Она посмотрела на него.

И впервые – не отстранилась, когда он взял её руку.

– Ты сам не боишься?

– Бояться – нормально. Предавать себя – нет.

Кирилл видел их издалека.

Он стоял, сжав рюкзак в руках.

Он знал, что уходит.

Не потому что слабый.

А потому что понял: между ними искра, которая сожжёт всё.

И он не хотел быть тем, кто будет стоять под этим огнём.

Алина пришла домой. Молчала. Села перед зеркалом.

На телефоне – уведомление:

«Повестка. Заседание родительского комитета. Рассмотрение вопроса отчисления.»

Она посмотрела на себя в отражении.

– Ты же не для того выжила… чтобы сломаться сейчас, – прошептала.

И достала камеру. Включила «прямой эфир».

– Меня зовут Алина Соколова. Я не из Версаля. Я не из «высших». Но я – человек. И если вы решили разрушить меня, вам придётся сделать это на глазах у всех.

Потому что я не буду молчать.

Экран засветился лайками. Комментарии шли потоком.

В эту ночь тишина ушла из города.

Глава 8

На следующий день школа встретила Алину по-другому.

Не потому что простили.

А потому что запомнили.

Её прямой эфир посмотрели десятки тысяч. Видео расходилось по пабликам, блогерам, родителям, одноклассникам.

В комментариях – половина злоба. Половина – восхищение.

А главное – никто больше не молчал.

В класс она вошла с высоко поднятой головой.

Лера сидела на первом ряду, с телефоном в руке.

В этот раз – она не улыбалась.

– Придумала новый спектакль? – прошипела она, когда Алина прошла мимо.

– Нет. Просто научилась говорить правду.

В коридорах теперь шептались уже не о ней, а о Лере.

– Это она вбросила фейки?

– Серьёзно?

– Если правда… жесть.

На перемене Алину остановила незнакомая девочка с первого курса:

– Соколова? Я просто… Спасибо. За вчера. Я не знала, что так можно. Говорить вслух. И не бояться.