Пригладив неряшливо лежащие тёмно-русые волосы, отворачиваясь от окна, он поправляет простынь, забыв обвязать вокруг бёдер: она густо покраснела, увидев широкую спину с выпирающими мышцами, плавно и изящно перетекающую в накаченные ягодицы. Ей нельзя такое видеть!

– Это ты прости меня, я забылся… – глупо растягивая губы в улыбке, почёсывая свободной рукой затылок, он прикрывает голубые глаза, сильнее сжимая в руке ткань.

Отрицательно мотая головой, Элайза с усилием жмурится, хмуря брови, напряжённо поджимая свои пухлые уста, стараясь не смотреть на оголённый торс. Протянув аккуратно сложенные чистые вещи, она ждёт, когда он возьмет их, а ей будет дозволено просто уйти и сообщить настоятельнице о том, что незваный гость, к которому её послали, пришёл в порядок и чувствует себя прекрасно.

– Спа-си-бо! – растягивая по слогам, разговаривая, словно с ребёнком, он лучезарно улыбается, отпуская простынь и забирая свои принадлежности. Серая масса ткани быстро опадает к ногам, оголяя снова.

Отойдя к койке, кидая поверх вещи, Леон спешно одевается. Всё та же белая футболка, которую, скорее всего, одолжили ему из своего гардероба другие обитатели деревушки, потому что его личная была не в лучшем состоянии, и светло-коричневые штаны песочного оттенка. Затянув потуже кожаный ремень тёмно-коричневого цвета с большой позолоченной по краям бляшкой, Леон присаживается, доставая из-под койки обувь: берцы всегда трудно было шнуровать. Трудно и мучительно долго. Кэрнил бы предпочёл расшнуровывать платья девиц, а не заниматься обратным!

Поправив штаны, заправив в них края футболки, он разминает плечи, шею, проводя по ней ладонью, сминая. Полностью подготовившись, зевая, Кэрнил подходит к девушке, громко ступая по деревянному полу. Настолько громко, что слышится еле уловимое эхо его шагов.

– Скажи, где те, кто со мной был? – пусть Леон не всегда может держать язык за зубами и порой болтает много лишнего, сейчас он не собирается как-либо указывать на родство с Деймоном и подобие дружбы с Мерелин. Сейчас всё действительно выглядит мирно и спокойно, но никто из них не уверен в том, что человек напротив не сделает того, о чём потом каждый пожалеет.