Продолжая прижимать ткань к губе, иногда меняя её, позволяя крови впитываться в другие чистые участки, Мерелин спускается по маленьким каменным ступеням. Передвигаться после прошедших событий, ощущая боль в каждом участке тела, тяжело: ноги словно сделаны из облака, они кажутся такими невесомыми и одновременно с тем в них будто залили свинец.

Морщась от каждого проделанного маленького шага, Колинс, шатаясь, движется только вперёд по протопанной лесной тропинке, залитой лужами и грязью, сопровождаемая хорошей погодой и щебетанием птиц. Кажется, она немного забыла о своей осторожности и о том, что надо пристально следить за всем, потому что увидела бы чуть дальше от себя оставленные часами ранее двумя людьми следы.

Глава VI. Трактир тётушки Роуз

Солнце медленно клонилось к закату, намереваясь скрыться за линией горизонта, отбросив последние слепящие кроваво-оранжевые лучи. Вечерело. Звёзды постепенно начинали появляться на небе, отливающим оттенками фиолетового, красного, оранжевого и золотого. Кроны в этой части леса немного расступились, позволяя видеть всё величие природы. Такого красивого небосвода с большими расплывающимися облаками они давно не наблюдали в своих краях. Вместе со своим величием, оно вселяло в них страх. По давним поверьям их родной деревушки Эльвейс столь красочное и кровавое зарево значило лишь одно – битву среди своих.

Старейшина, сгоревший в пожаре, устроенном разбойниками, много говаривал о суевериях, былинах, сказках, историях, поверьях, но, как думал Деймон, в каждом таком рассказе была доля истины. Пусть многие не хотели верить старику, скидывая всё на помутнение рассудка, Фрай был не из тех, кто пропускает подобное мимо ушей: он много слушает, за многим присматривает. Он тот самый тихий парень, в омуте которого водятся разные тайны и секреты. Если Леона все считали более легкомысленным и беспечным, то Деймон таковым не являлся и не является. Лучше наблюдать из тени, имея возможность выйти в свет, чем всю жизнь прожить как тот, о ком никогда не вспомнят, и будут отзываться в дурном тоне.

Цокнув языком, сильно сжимая челюсти, Деймон думает о том, что ещё их может ожидать впереди, и как вообще будет обстоять дорога: сколько принесёт боли и страданий, и наступит ли в её конце счастливый финал? Подняв глаза к небу, Фрай размышляет над тем, между кем возможна война или расприя в нынешнее время. Тогда, когда главным врагом должны стать поражённые болезнью, резко охватившие бо́льшую часть их территорий. Воевать, когда твоя страна, прилежащие города, деревни и другие захолустья заполоняются заражёнными, теряя разум и самообладание, глупо и бессмысленно. Кто останется жить, когда каждый либо умрёт от рук своих же, выживших, или окажется в зубах тварей, которых людьми язык не поворачивается назвать? Никто, поэтому-то в этом Деймон и не видит никакого смысла: сейчас все силы оставшегося человечества должны быть направлены лишь на спасение и выживание, а не на игры в войну.

Полностью погрузившись в мысли, Фрай почти не следит за дорогой, продолжая идти, не смотря себе под ноги или по сторонам. Его беспокоит то, чего ещё не случилось, но что обязательно случится. Что именно – не знает, но что это что-то будет – уверен.

Периодически шикая, продолжая цепляться за бедро, держа баланс между одной болью и другой, Леон устало плетётся позади. Он вымотался настолько сильно, что, вечно болтливый и докучливый, не желает раскрывать рта и принимать для этого какие-то усилия. Невыносимо хочется есть, пить, тело ноет, нога болит. В мыслях мечты о мягкой перине, вкусном и сытном ужине, кувшине пенного и красивой девушке под боком. Пошли только вторые сутки, а он уже утомлён и скучает по былым беззаботным дням, когда можно было спокойно пойти поохотиться, прийти с дичью, поесть и завалиться в бордель, подцепив там девчушку, оплачивая её время.