Густые ветви от порывов ветра качаются и создают подобие скрипа, внушая дикий ужас, переходящий в панику, чего никак нельзя допустить. Под ногами что-то твёрдое и гнилое, развалившееся сразу от тяжести тела, но от испуганного взгляда не ускользает кукла: вся грязная, а корпус игрушки разделён на две части. От мысли, что здесь могли быть дети, становится плохо. Они явно не заслужили такой жизни, совсем беззащитные и испуганные, смотрящие на этот мир потухшими глазками, некогда блестящими от представления будущей жизни. Нечестно!

Сейчас мир меняется перед очами полностью. В этом мире выживает сильнейший и, как бы ни хотелось быть слабой, больше это невозможно. Не в этой жизни. И юная девчушка осознаёт это ещё более остро. Стиснув зубы, бросив уверенный взгляд назад, она намеревается попрощаться с прошлым, чтобы ничего не тянуло вниз, но…

Колинс смотрит в сторону заросшего дома. Некогда крепкая кирпичная стена развалена, а из неё, на волю из каменного заточения, растёт дерево и мох. Стена снаружи заляпана непонятной жижей и оплетена дикой травой, тем самым хорошо скрывая это место от чужих глаз. Крыша давно прогнила и провалилась наполовину внутрь, рядом валяются только несколько обломков; вторая половина держится благодаря балке, принимающей основную нагрузку на себя.

Долго не раздумывая, Мерелин беспрепятственно проходит внутрь, ведь дверей попросту нет, словно никогда и не было.

Внутри пахнет пылью и плесенью, а рассмотреть что-то просто не представляется возможным, поэтому, пройдя чуть дальше, Мерелин валится без сил на пол. Паутина на потолке и, естественно, её хозяин находятся с краю, чтобы не спугнуть ночной перекус. Рядом валяются куски штукатурки, глины, камни, что-то твёрдое, но более точно рассмотреть не получается, что же это конкретно.

Когда в ладонь попадает неопознанный острый объект, не раздумывая, он остаётся, как оружие для самообороны в случае непредвиденной ситуации. Чтобы не лежать просто так в незнакомом и пока не вызывающем ничего, кроме опасения, месте, девушка подползает ближе к стене, притягивая колени к груди, обнимая их, пытаясь хоть как-то согреться. Опирается головой на шероховатую поверхность, не смыкая глаз. Даёт время организму хоть немного передохнуть от движения, но провалиться в сон никак непозволительно, поэтому в голове прокручивается план дальнейших действий. Когда она слышит непонятные шорохи снаружи, то лишь горько усмехается, ведь, очевидно, звери загнали её в ловушку. В любом случае – она готова принять свою реальность, кроме той, где придётся сдаться без боя.

***

Вновь зачерпнув в ладони чуть загрязнённой жидкости, юноша смывает последние остатки грязи с лица, после стягивая сильно испачкавшуюся кофту, оголяя накаченный торс. Капли воды стекают по рельефному телу, смачивая линию камуфляжных штанов, неряшливо сидящих на поясе с выпирающими тазовыми косточками по бокам. Чёрные волосы с мокрыми кончиками свисают, застилая взор, – и так ничего не видно из-за кромешной ночи, помимо участков света от отблёскивающей луны, так еще и непослушные пряди мешают. Он сдувает их, трёт ткань в воде, смывая присохшую грязь. Получается весьма скверно, но ему сейчас и такое будет по душе.

Тёмные глаза застилаются слёзной пеленой, вода медленно скапливается в них до половины, стекая по бледным щекам. Осознание всего случившегося настигло его только сейчас – под этим звёздным небом, скрытым за кронами, ночным светилом, редко проблёскивающим, и после игры в догонялки от самой смерти. В груди образуется необъяснимая простыми словами пустота, ему больно и невыносимо видеть образы приёмных родителей при каждом взгляде на Леона, ведь тот собрал в себе их лучшие черты: голубые глаза любящей матери, её нежность кожи и звонкий смех, а от отца достались сила, чрезмерная похоть и навязчивость.