– Соберись! – Деймон возникает из неоткуда прямо перед ним, щёлкает пальцами и говорит слишком громко, чтобы снять пелену со взора младшего брата. Пусть и сводного.

– Я… – юноша встряхивает головой, начиная жадно хватать ртом воздух, озирается и устало вздыхает, понимая, что попал в сети собственной головы. – Прости меня. Пошли дальше, я уже устал, – дремота одолевает незаметно, заставляет его зевать до скопления слёз в уголках глаз и со стоном выдыхать.

Они ступают дальше. Вид в округе однотипный, местами встречаются поваленные когда-то давно деревья, обильно покрывшиеся мхом. На данный момент Деймон понимает, что такой ориентир недостаточно точен, так как это растение, завладевшее стволом древа, обросло его со всех сторон, а не только с северной.

Глава IV. Стечение обстоятельств

Лёгкое шарканье ног тихим эхом проносится меж лесных деревьев, теряясь в дуновениях ветра. Слабые порывы стихии обдувают продрогшие от вечернего холода тела, заставляя поёжиться и обхватить себя покрывшимися мурашками руками. Ещё не до конца высохшая одежда неприятно липнет к уставшим путникам, от неё веет смрадом из пота, грязи и крови и этот будоражащий сознание коктейль заползает в ноздри противными червями. Деймон отхаркивает сгусток скопившейся слюны на землю, еле удерживая равновесие. Невыносимое чувство голода, навалившаяся усталость и недосып дают о себе знать.

Кэрнил подхватывает его по правую руку, позволяя опереться на себя и, слабо передвигая ногами, двигаться дальше. Нельзя оставаться посреди тёмного леса одним.

Краски вокруг сгущаются, с каждым сделанным шагом становится всё темнее; глаза настолько медленно привыкают к мраку, что пляшущие вдали белые огоньки начинают пугать после длительного всматривания в одну точку. Лёгкая дрожь пробивает Фрая, когда сверху на макушку обрушивается капля дождя. «Надо быстрее найти укрытие», – думает Деймон, поднимая глаза к мрачному небосводу, выглядывающему из-за густых крон, опираясь на Леона.

Вдали слышится очередной раскат грома с молнией, раскрашивающей тёмные оттенки неба своим ярким фиолетово-белым искрением; капли дождя усиливаются, барабаня по листве деревьев, словно крупный град, настигая заблудших в недрах лесной чащи путников врасплох.

– Просто прекрасно, – проговаривает Леон, наклоняя голову, скрывая лицо за промокшими прядями тёмно-русых волос. Его начинает бить мелкая дрожь от дуновений ветра и достаточно прохладного ливня.

– Надо идти быстрее… – Фрай не желает договаривать окончание предложения, понимая, что не способен выговорить слова, относящиеся к болезни или… смерти.

Тяжёлый ком подкатывает к горлу, вынуждая замолчать и просто ускорить шаг, уже не обращая внимания на безопасность: сильный ливень не даст хищникам, людям или мертвецам услышать их в такую погоду.

Периодические молнии освещают им путь впереди ровно настолько, насколько позволяют редкие кроны деревьев, после снова погружая местность во мрак, отчего приходится идти буквально наощупь, совсем не разбирая дороги и не слыша ничего, кроме барабанящего по листьям, траве, стволам деревьев дождя, безжалостно обрушивающегося на землю. Небольшие по размеру кристаллики жидкости, встречаясь с почвой, разбиваются об неё, впитываясь, размачивая грязь. Парни срываются на бег, когда дождь, будто не собирающийся прекращаться, только усиливается.

Бежать приходится аккуратно, еле разбирая дорогу, выставив руки, чтобы не наткнуться глазом на торчащую в сторону ветвь многовекового дуба или величественной сосны, прихватив в придачу и парочку высохших иголок.

Очередной раскат грома оглушает округу, когда Леон, пробегая мимо большого валуна, поскальзывается на опавшей листве. Его нога беспрепятственно проезжает по листьям, измазанным в грязи. Он не успевает за что-либо ухватиться или понять, что происходит, как оказывается в грязевой ванне, громко постанывая от боли.