Промыв таким образом рану, кровь юркой струёй стекает и капает на примятые к поверхности земли тонкие стебли травы, оставляя незаметный след. Сдержавшись от крика, до дрожи стиснув челюсти, прикладывает оторванный кусок вещи, тут же мгновенно впитавший алую жидкость.

Взглянув на отражение в воде, Мерелин не узнаёт себя в очередной раз: такой пустой и потерянный взгляд пугает больше всего. Волосы растрепались, поэтому, стянув резинку, она собирает их в хвост, но получается ещё хуже, чем было до этого, ведь больная рука отказывается работать, а выполнить это простое на первый взгляд действие с помощью одной рабочей конечности практически невозможно. Оставив всё как есть и просто умывшись, стирая с лица собственную кровь, Колинс поднимается, придерживаясь за палку, которая до этого валялась рядом и, делая основной упор на неё, начинает движение вперёд. Вперёд к грядущим переменам в жизни, подстерегающим на каждом шагу.

Дневное время суток движется к своему окончанию, этот отвратительный день уже через считанные часы закончится, оставив после себя только горечь потерь и чувство сожаления. Солнце уже успело наполовину спрятаться за горизонтом, освещая могучие кроны бардовым оттенком. Птицы, парящие в поднебесье, начинают путь вслед за потухающим светилом, как будто пытаются скрыться от наступающей тьмы. Звуки в округе стихли, что нагоняет ещё бо́льшей жути, потому что это какая-то неестественная тишина. Затишье перед бурей. В очередной раз раздаётся раскат грома и небо, которое было освещено последние часы, за секунду мрачнеет. Всё вмиг погружается во мрак, вот только днём он пугает намного меньше, чем при наступлении сумрака.

Дыхание Колинс начинает учащаться, как и биение сердца, когда холодный порыв ветра бьёт прямо в лицо, принося с собой неприятные ароматы смерти и гнили. Такие ужасно тошнотворные и отвратные, окончательно впитавшиеся в эти земли за несколько месяцев.

В голове нет ни одной мысли, чтобы остановиться, когда идти становится всё тяжелее, а присохшая тряпка к ране уже успела затеряться по пути. Теперь глубокие царапины напоминают о себе жжением, тело стало слишком тяжёлым, на лбу выступила испарина. Хотелось прилечь, чтобы банально передохнуть, но оставаться посреди леса одной – такое себе решение. Вопреки своим желаниям приходится продолжать движение.

Вот только идти долго больше нет необходимости: впереди виднеется какой-то тёмный силуэт, смутно напоминающий подобие горки. Подсознание шепчет, что так не бывает. Словно мираж в пустыне, не появляется просто так на пути строение, но идти более некуда, поэтому девушка, едва держась на ногах, движется в ту сторону.

Приближаясь к дому, ощущение опасности только усиливается. Само строение одним своим видом ужасает, заставляя табун мурашек пробежаться вдоль позвоночника.

По периметру территории растут молоденькие, но уже вполне высокие стволы деревьев. Тяжёлые ветви опущены к земле из-за собственного веса, что ломает их напополам. Другая половина, находящаяся по правую сторону от некогда жилого дома, лысая, и только редкие сухие ветки тянутся в непонятном направлении: то вверх, то в стороны, напоминая издали силуэты людей, повесившихся здесь. На стволах чётко видны свежие царапины от когтей, ведь, несмотря на всё, диким зверям необходимо точить их. Трава в этом месте на удивление не примята, а значит здесь мало ходят, да оно и понятно: в такой глуши редко кто будет ошиваться. Значит и следы хищники оставили в то время, когда здесь ещё кто-то жил, иначе бы давно уже показались, только почувствовав в воздухе колыхание и запах свежей дичи.