Гонщицы стали для жителей города (особенно мужской части) эдакими недосягаемыми идеалами. А разве может идеал быть некрасивым?

На них запрещалось использовать влечение, а запретный плод, как известно, наиболее сладок.

Влечением обладали все ящерры. Никто не знал, как и откуда у них появилось это умение, но ящерры умели подчинять себе волю всех женщин, что родились на этой планете.

Женщины-ящеррицы могли то же самое делать с мужчинами, но ящерриц было значительно меньше, они редко выходили из своих домов-крепостей, постоянно находясь под защитой мужей, братьев или отцов, вот и получалось, что основной удар доставался именно земным женщинам, ведь внешне они выглядели почти как ящеррицы, лишь не обладали хвостами. Зато, к собственному несчастью, были способны вызывать у мужчин-ящерров плотское желание.

И это стало их проклятием, потому что, стоило ящерру захотеть земную девушку – любую! – и спустя несколько секунд она превращалась в марионетку. Под действием влечения девушка делала самые разнузданные вещи, на которые бы не согласилась, находясь в здравом уме и твердой памяти.

Это было их проклятое ящерриное право – иметь – поиметь! – любую понравившуюся земную женщину.

Другое дело – гонщицы, на них влиять подобным образом было строго-настрого запрещено указом Догана Рагарры. Они могли свободно разгуливать по Мыслите, не боясь, что какой-нибудь ящерр затащит их в подворотню, заставит опуститься на колени, снимает одежду, и… Нет-нет, спали с этими девушками лишь мужчины, заплатившие за это немалую суму, то есть сделавшие на девушку официальную ставку.

Ставки можно было делать только на гонщиц Млечной Арены. Вот так и получилось, что лисичка-Марлен ещё ни раз не делила постель с представителем противоположного пола – её с одиннадцати лет готовили к инициации на Млечной Арене, ну а поскольку она там ни разу не была, то и ставок на неё не поступало.

– Давайте сегодня не будет о плохом, – Арора передала Марлен полный стакан рыги. – Наполняйте свои кружки и выпьем за сегодняшнюю, точнее уже вчерашнюю победу Джин и за то, чтобы мы максимально долго побеждали на этих чёртовых соревнованиях. За наши будущие победы!

Девушки подняли вверх железные кружки, и громко чокнулись. Удивительно, как они не «чокнулись» намного раньше, ведь причин у каждой было предостаточно.

Через несколько минут Марлен расслаблено откинулась на одеяло – от выпитого ей было сложно сохранять координацию. Подруги продолжали что-то обсуждать, слышался их смех, но лисице уже было не до того.

Марлен посмотрела вдаль, туда, где горел тысячами ярких разноцветных клякс город Мыслите. Над городом, будто шарики на тонкой нитке, повисли цветы. Это были всего лишь воздушные заправки и наблюдательные пункты, но, если смотреть издали – самые настоящие пионы, яркие и светящиеся.

Для многих этот город был средоточием искусства, талантов и архитектурных подвигов. Об этом городе мечтали. Но гонщицы видели его в другом свете – этот город стал их тюрьмой.

Гонщицы были главным развлечением Мыслите. Помимо участия в смертельных гонках, они танцевали на праздниках, были желанными гостями на деловых переговорах, официальных мероприятиях, и даже (очень редко) свадьбах ящерров.

Казалось, что их жизнь – это сказка. И лишь сами гонщицы знали, какова их жизнь на самом деле. Каждый день – испытание, и в случае провала город, который некогда обожал гонщицу, разорвёт её на куски. А сколько девушек уже погибло – не сосчитать. Разве помнит кто-то их имена?

Марлен на мгновение представила что им удалось убежать от тотального контроля системы, созданной Доганом Рагаррой. Алкоголь, умноженный на восторг приятных мыслей, вынудил её послать звездному небу искреннюю улыбку.