Княгиня почти жалела, что повелась на уговоры Зорина и не стала править завещание. Но объявлять об этом тоже не спешила. Мало того, этот старый дурак принял сторону Белецкой и ведь почти уговорил Анну Павловну простить её.

– Старею я, друг мой, старею, – вздохнула она, тихо отвечая генералу. – А от этого к чувствам большее расположение иметь начинаю. Что мне с вами делать-то?

– Простить, матушка, простить. Меня, старика, что не тебя в споре поддержал, и Анюту, внучку вашу любимую, за то, что слишком уж она нежная и избалованная выросла.

Княгиня опять вздохнула и покачала головой.

– Не могу я этого позволить, не могу. Передай Аннет, пусть выходит к гостям, нечего взаперти сидеть. А мы с ней после поговорим.

С соседнего дивана поднялся элегантный Фирс Львович Мелех и, сверкая изумрудной булавкой невиданного размера, поклонился княгине.

– Отменный вечер, Анна Павловна, выражаю своё восхищение. Шампанское что ни на есть самое лучшее в Москве. Меж гостей уже пари держат, что у вас подадут к столу.

– Неужели? – довольно хмыкнула княгиня. Она видела льстеца насквозь, но всё равно его комплименты принимала. – И на что держат?

– На бочонок берёзового сока, – весело хохотнул Фирс Львович.

– Вот те на, – генерал, собравшийся уходить, задержался, заинтересованный темой, – на вино было дело, на мёд куда ни шло, а чтоб берёзовый сок! Такого я ещё не видывал. Всё у тебя, матушка, в первый раз случается. Уверен, теперь всю зиму в Москве только на сок пари держать станут.

Княгиня благосклонно улыбнулась:

– Вполне может быть, – но увидев приближающуюся к ней Ольгу Григорьевну, замахала на неё руками. – Уйди, не до тебя.

Лисиной ничего не осталось, как покориться судьбе и отступить.

– Вы позволите? – неожиданно протянул ей руку Фирс Львович и, не дожидаясь ответа, увлёк Ольгу Григорьевну в самый центр гостиной, где пустился в пляс.

Двигался Мелех удивительно легко и плавно в отличие от Лисиной, то и дело путающей фигуры. Но Фирса Львовича это не смущало, казалось, он был полностью поглощён танцем и не замечал ошибок партнёрши. В один момент он так близко наклонился к ней, что его щека почти коснулась щеки Лисиной. Губы его зашевелились. Ольга Григорьевна вздрогнула и внезапно часто задышала. Больше княгиня Рагозина ничего рассмотреть не успела, обзор танцующей пары оказался перекрыт бальной юбкой очередной партнёрши Бориса, теперь в персиково-розовом.

Сидя в своём углу, в своём наблюдательном пункте, как про себя называла его княгиня, окружённая друзьями и приятелями, Рагозина с лёгкостью решала чужие вопросы, улаживала проблемы, а что делать со своей, не знала. Она выглядывала в толпе Аннет: если девушка явится, значит, признала вину и ищет примирения. Но голубоглазая блондинка Анна Белецкая не появлялась. Зато княгиня заметила, что третий танец Борис танцевал с Варей Мелех.

Робкая и пугливая барышня нравилась княгине, в ней она видела истинную доброту и благодетель, что большинству современных светских девиц были несвойственны, и, если бы не обстоятельства, связанные с её отцом, которые вот-вот грозили выплыть наружу, Анна Павловна сама бы способствовала браку своего внука и Вари. Но репутация в наше время слишком много значит. Княгиня вздохнула, размышляя, что надо бы просить Фирса Львовича съехать из «Мраморного слона», говорил же, что на неделю, а уж третий месяц, как с дочерью здесь проживают.

– Какой большой изумруд в броши этой молодой прелестницы, – краснолицый толстяк наклонился к ручке княгини, – на той, что составляет пару с Борисом. Кто она?

– Варвара Мелех, – доброжелательно ответила Анна Павловна.