Чувство необычности и даже какой-то нереальности происходящего не покидало его уже несколько часов. А что именно было необычного, Паша понять никак не мог. Наверное, думал про себя Паша, все кажется странным потому, что я осуществил очень резкий скачок, быстро переместившись из шикарной европейской цивилизации прямо в центр русской глубинки, прямо в самую глушь и поэтому до сих пор не могу переключить свое сознание и втиснуть себя в эту неухоженную действительность.

Но в данный момент, в десять часов вечера, он возвращался в приподнятом настроении с Тырницы и уже не думал об этом, а просто шел и наслаждался окутавшей деревню вечерней прохладой, вдыхая аромат покрытого росой некошеного луга и отмахиваясь майкой от жужжащих на ухо надоедливых комаров. Купание прошло великолепно. Воды Тырницы мерно охладили не только разгоряченное дневным солнцем тело, но и немного отрезвили захмелевший от пива разум. Отсутствие суеты расслабляло и настраивало на созерцательное восприятие окружающего мира, а необъятность лугов ласкала взор.

Вернувшись домой, Паша скинул с себя мокрые вещи, надел сухие и вышел на крыльцо. Бабушка накрыла ему кровать, выдала теплое одеяло, поставила на стол ужин и, пожелав ему спокойной ночи, ушла в свою комнату.

– Спасибо, ба, – сказал Паша, – я обязательно покушаю, только спать пока ложиться не буду, хочу еще сходить прогуляться, хочу посмотреть, что там в клубе происходит. А ты ложись, ложись и не волнуйся, я ненадолго.

– Ну, хорошо, сходи, если хочешь, – отвечала бабушка, – только будь осторожнее, а то ночь ведь на дворе, мало ли что.

Сказав это, бабушка ушла и потушила у себя в комнате свет, а Паша, с аппетитом поужинав вкусной деревенской едой и открыв последнюю имеющуюся у него бутылку пива, вышел в темноту первой августовской ночи, полностью вступившей в свои права.

Совсем недалеко от дома, на бугре, возле магазина громко играла музыка, эхом разлетающаяся по всей деревне. Рядом с клубом толпилось много молодежи, а через окно виднелись танцующие силуэты. На крыльце кто-то разливал водку, громко комментируя свои действия и явно наслаждаясь своими обязанностями тамады, постоянно требуя ровнее подставлять стаканы. До Паши доносились лишь обрывки каких-то фраз и звонкий женский смех. Ему очень хотелось посмотреть, что творится там, внутри этого культурно-массового заведения, но зайти туда сразу Паша не решался. Во-первых, он никого там не знал и понимал, что в таком маленьком обществе, коим является деревня, где все друг друга знают, его появление обязательно вызовет определенный интерес, быть может, даже не очень здоровый интерес, а во-вторых, он уже решил для себя, что вначале просто понаблюдает из темноты деревьев за всем происходящим, допьет последнюю бутылку пива, а уже потом обязательно зайдет в клуб.

Наблюдая из своего укрытия за беснующейся и хохочущей молодежью и глотая из горлышка уже порядком нагревшееся пиво, Паша невольно поднял голову к небу. Вид неба предстал перед ним одновременно прекрасным и таинственным. Большая луна желтым фонарем освещала сверху все деревенские дома, которые отбрасывали от этого света косые и зловещие лунные тени, прямо на свои черные огороды. Мириады звезд превращали небо в красивый ковер с двумя светлыми полосами.

– Да это же Млечный Путь, – заметил про себя Паша, – давно я не видел такого зрелища, – и он вновь сделал большой глоток.

Вдруг где-то за спиной послышались человеческие шаги, и Паша начал вглядываться в темноту. Со стороны колодца уверенным шагом в сторону клуба шел какой-то человек. Через несколько секунд он поравнялся с Пашей и, заметив стоявшего под деревом человека, невольно повернул голову и присмотрелся. Человек не мог видеть лицо Паши, поскольку тот находился в тени, зато Паша не только мог, но и, кажется, узнал этого человека. Он вышел из тени, и его лицо озарило светом луны.