"Привет, мои дорогие," – сказала я, стараясь вложить в голос тепло и уверенность. Мои ладони вспотели от напряжения, но я присела на корточки, чтобы обнять их.

Их крохотные ручки обхватили меня с такой силой, будто они боялись отпустить, и я ощутила, как внутри что-то защемило, а затем разлилось теплой волной, заполняя все до краев. Это чувство было таким пронзительным и неожиданным, что я едва сдержалась, чтобы не разрыдаться прямо там. В этот момент я поняла, что даже если они обнимают не свою маму, я готова быть для них всем, что им нужно.

Их запах – смесь детского крема и чего-то сладкого – напомнил мне о самых чистых, невинных моментах жизни. Он обволакивал меня, вызывая нарастающее чувство, что эти обнимашки принадлежат мне. Но почему же мне кажется, что я краду этот момент, что я ворую любовь, которая по праву должна принадлежать их настоящей маме? Эта мысль пронзила меня до дрожи, оставляя чувство вины, переплетенное с нежностью.

Мы сели на мягкий ковер посреди комнаты, и дети тут же начали соревноваться за мое внимание. Аня принесла куклу, потребовав помочь ей надеть платье, а Миша протянул машинку, ожидая, что я сделаю для нее гараж из подушек.

Я улыбнулась, чувствуя, как напряжение постепенно уходит. Их смех, их бесконечная энергия окутывали меня, как мягкое одеяло. Я даже забыла, что в комнате сидит посторонняя женщина, которая могла наблюдать за мной и заметить что-то странное в моем поведении, заподозрить неладное.

Аня с серьезным видом объясняла, как важно правильно завязывать ленточку на кукольном платье, а Миша, нахмурившись, старательно складывал подушки, проверяя, достаточно ли крепким получился гараж.

Гувернантка встала и тихо спросила:

– Простите, госпожа, если вы не против, я отойду? Не хочу вам мешать.

Я кивнула, стараясь сохранить внешнюю невозмутимость. На самом деле я была только рада ее решению. Ее присутствие меня напрягало, словно невидимая тень за плечом, наблюдающая и оценивающая каждый мой жест. А вдруг она заметит что-то странное? Как я обнимаю детей слишком крепко или смотрю на них с таким трепетом, будто это мои собственные малыши? Вдруг заподозрит, что я не та, за кого себя выдаю? Эта мысль угнетала меня, и я надеялась, что ее уход даст мне немного свободы.

“Вот черт знает мою сестренку, как она вообще общается с детьми? Зная ее “привязанность” к семье, я вообще удивлена, что она про них вспоминает…” – раздался у меня в голове ироничный голос, но я тут же приказала ему заткнуться.

Когда гувернантка вышла из комнаты, я наконец смогла полноценно расслабиться.

– "Госпожа." Да уж, дожила, блин. Кто бы мог подумать? Вот уж не думала, что стану "госпожой". – пробормотала я, глядя на закрытую дверь.

Я нервно усмехнулась, ощущая облегчение. Ее уход был словно глоток воздуха, но все равно внутри оставался странный осадок. Почему-то мне казалось, что даже в своем спокойствии она что-то замечала. Может, мой тон был слишком мягким? Или я слишком растеряно кивнула? Сестра, наверняка, знала, как общаться с прислугой правильно, а я… я явно выглядела как человек, случайно попавший в чужую роль. "Почему я не спросила у Леры, как это делается? Как мне к ней хотя бы обращаться? Я по-любому сделаю что-то не так!" – мелькнула запоздалая мысль.

– Мама… – потянула меня за руку девочка.

– Что, милая? – улыбнулась я и погладила ее по голове.

– Ты играешь? – спросила она, и как только я утвердительно кивнула, она тут же принесла свою любимую куклу, а Миша снова вручил мне машинку. Их радость, их смех были настолько искренними, что я забыла обо всем на свете. Мы сели на ковер, и дети начали соревноваться за мое внимание. Я помогала Ане наряжать куклу, а с Мишей сооружала гараж из подушек. Их крохотные ручки тянулись ко мне, их голоса звенели от счастья, и в какой-то момент я поняла, что совершенно потеряла ощущение времени.