И, наконец, вынырнула, хватая ртом долгожданный воздух.

– Вон она! – тут же закричали с моста сразу же несколько голосов. – Спасите! Кто-нибудь спасите ее!

Отчаянно дрыгая ногами, я обернулась на крики, взмахивая руками. Вот она я! – пыталась кричать, с каждом вскриком захлебывая воду. Спасите меня, кто-нибудь!

Но секунды шли, а никто не прыгал. Никто не хотел ради меня рискнуть жизнью. И круга спасательного мне никто не бросал – не было поблизости, вероятно…

Дрыгание ногами больше не помогало, и я медленно, но неумолимо погружалась в воду. Боже, неужели это конец? Вот так глупо? Так нелепо? Сохранила прическу, бл**ь!

В последний раз хватанув ртом воздух, я ушла с головой под воду, надеясь, что, как в прошлый раз, это что-нибудь решит, как-то поможет...

И тут же вынырнула обратно, подброшенная чем-то снизу. Чем-то или… кем-то?

Рядом со мной вынырнула на поверхность белобрысая голова со слипшимися, мокрыми волосами и сбитыми с носа очками. Бессонов! Живой! Ах ты ж мой принц-спаситель! От счастья я в буквальном смысле захлебнулась, набрасываясь на него, обнимая за шею и цепляясь снизу ногами за его ноги. Совершенно забыв, что могу своим весом потопить и его, и меня.

– На спину! – тяжело дыша, скомандовал он, пытаясь отцепить от себя мои руки. – Лицом вверх… и ложись на меня!

Уже ничего не соображая, я вверила ему управление собственным телом, позволила развернуть меня так, чтобы он прижимал меня к себе со спины… поддалась на подталкивание тела кверху и с облегчением почувствовала, как становлюсь легкой, почти невесомой, избавляюсь от тяжелого плена воды. И, наконец, плыву – будто бы сама по себе, влекомая к берегу сильным мужским телом.

Где-то наверху захлопали и радостно закричали. И, наверняка, защелкали камерами, фотографируя мое торчащее из воды, раскоряченное, полуголое тело в рваных чулках и корсете.

Но мне было на это решительно наплевать. Я не утонула. Я – живая. Это – единственное, что было главным на данный момент.

В какой-то момент этого кошмара я потеряла сознание и очнулась внезапно, от ощущения, что на меня кто-то смотрит – пристально, с явно недобрым интересом. Чуть приподняла слипшиеся от туши ресницы и вздрогнула.

Глаза. Серо-голубые, как облака в пасмурную погоду, с расширенными зрачками, будто в них капнули атропина.

Я снова передернулась, сделала над собой усилие и вздернула ресницы выше.

Но глаза уже пропали из виду, а вместо них раздался голос – столь же холодный и тяжелый. Мое пробуждение явно не заметили. Или оставили без внимания.

– Я говорил, что все это плохо кончится, Жерман? – утверждающе спрашивал незнакомый мне мужчина. – Говорил?

Я насторожилась. Жерман? В смысле… Герман? Герман Данилович? И где это мы с ним вдвоем, интересно?

Еще шире распахнув глаза, я поняла, что вокруг меня – больничная палата, а сама я лежу на очень удобной, нашпигованной всякой медицинской техникой больничной кровати.

Значит всё-таки я спасена! Наш очкастый математик спас меня! В одиночку вытащил из тонущей машины, а потом и из воды! Охренеть… Кому рассказать, не поверят! Он же еле-еле выше меня ростом! Как у него получилось?!

Решив, что самое время вспомнить какую-нибудь благодарственную молитву, я напрягла мозг, но чужой, холодный голос снова отвлек меня.

– К чему привели твои мучения, Жерман? Чуть не погубил невинную девочку… Да и сам мог умереть. Стоило оно того?

– Причем тут мои мучения? – огрызнулся в ответ второй голос, и если до этого у меня были хоть какие-то сомнения, что это за «Жерман», то все они в раз отпали. Отвечал стопроцентно Герман Данилович. Хотя, признаться, его голос звучал довольно странно – слабый и сиплый, будто он простыл, пока вытаскивал меня из воды. Возможно, так оно и было.