Машинально я отправила палец в рот, высасывая густую, резкую на вкус каплю, одновременно отмечая, что мы въехали на мост над Фонтанкой. Скоро уже универ, значит…

Со стороны водительского сиденья до меня донесся вдруг сдавленный, глухой стон.

Чуть не подпрыгнув, я испуганно обернулась.

– Что с вами? – ахнула, уставившись в расширенные до невозможности, иссиня-черные глаза Бессонова.

Разве у него НАСТОЛЬКО черные глаза? – промелькнула мысль. И разве он не должен смотреть этими глазами на дорогу, а не на мой палец? – промелькнула вторая.

Ответить на эти жизненно-важные вопросы я не успела, потому что машина вдруг вышла из-под контроля, резко вильнула вправо, врезалась в кажущиеся непробиваемыми перила моста… и взмыла высоко в воздух.

Теперь точно испорчу прическу – промелькнула в голове третья мысль, нелепая до истерики. А потом машина врезалась в воду, и все мысли исчезли, оставляя только страх – леденящий, сковывающий и беспросветный.

2. Глава 2

Кровь… откуда столько крови вокруг… неужели из моего пальца?

Пытаясь отстегнуть ремень под заливающей грудь толщей воды, я с ужасом смотрела на багровое пятно, разливающееся откуда-то сзади, обволакивающее меня, ширящееся, сливающееся с волнами, бьющими из приоткрытого окна.

Ремень наконец послушался – но не под моими пальцами, а от усилий Германа Даниловича, который одновременно пытался выбить свое окно локтем.

– Набери как можно больше воздуха! – проорал он сквозь глохнущий рев мотора. – Ничего не бойся, я тебя вытащу!

– Ага… конечно… – я обреченно всхлипнула. Могу себе представить, какие там мышцы под этим пиджачком… Небось ничего тяжелее калькулятора в жизни не держал. Хорошо если сам выплывет.

А вот я точно потону. Потому что ПЛАВАТЬ НИФИГА НЕ УМЕЮ!

Вода поднималась всё выше, дышать становилось все тяжелее… Стекло, наконец, поддалось под локтем Бессонова и треснуло, осыпая нас осколками, которые тут же тонули и резали мою кожу под водой...

Вот теперь понятно, откуда здесь кровь – не сдавался мозг. А раньше откуда была?

– Набери воздуха! – гаркнул мне в ухо Герман Данилович. Я, наконец, послушалась – хотя мозг отказывался, отказывался верить, что еще секунда-другая и ему придется это сделать, придется перестать дышать и остаться без живительного кислорода – под толщей воды, в темноте и холоде. Пару раз лихорадочно вдохнула и зажмурилась, сама ныряя под воду, не давая ей ошарашить меня.

Не помогло – мозг оцепенел от ужаса, не позволяя телу двигаться и спасаться хоть как-нибудь. Мне крышка – сообщил он мне. Главное, чтоб не больно…

Но тут же, уже поддавшись отчаянию, я почувствовала, как Бессонов тянет меня за руку – железной хваткой подтаскивает к своему, уже выбитому окну, в противоположную сторону от направления погружения машины. Наверх, к свету. К спасению.

К какому спасению?! – снова отчаялась я. Воздуха в легких на минуту, а ты плавать не умеешь! Даже если на поверхность всплывешь – как он тебя до берега-то дотащит?! С середины реки!

Юбка зацепилась за что-то и потянула меня обратно. Я замычала, дергая Бессонова за плечо. Тот обернулся, сверкая на меня удивительными, полностью черными зрачками. Поняв мгновенно, что происходит, нырнул обратно, пропихиваясь мимо меня и всего лишь на одно мгновение, когда он проплывал мимо, я заметила – его рот открыт! Он не держал во рту воздуха, как я!

Но как?! Мозг отказывался в данной ситуации анализировать что-либо. Если выживу – спрошу. Господи, дай мне выжить…

Юбка треснула, отрываясь от того, за что зацепилась, и мощным толчком меня пихнули наверх, к свету, пробивающемуся сквозь изумрудную муть. Уже ни о чем не думая, я рванулась туда – всем телом, руками, ногами отталкиваясь от воды, ничего так не желая, как оставить ее позади себя.