Сомнений не оставалось: герцогское тело может стать роскошным проводником природных сил, и моё тело поняло это раньше, чем разум. И против воли появились мысли о том, как бы вовлечь его светлость в ритуал. Ведь он наверняка заинтересуется, если намекнуть! А там и до побега рукой подать, с новой-то силой…

Через время, которое я ощутила, как несколько дней, его светлость нашёл время проведать меня. Я встретила герцога, покорно глядя в пол.

- Полагаю, без тебя пожар в библиотеке не обошёлся? – он схватил меня за подбородок, вглядываясь.

- Не имею представления, о чём говорит ваша светлость, - я едва сдерживала улыбку.

- Ты даже притвориться не пытаешься! – оттолкнув меня, герцог положил на стол свиток. – Вот перечень снадобий, которые нужно составить. Назовёшь слугам ингредиенты.

Список оказался длинным: мазь от ран, припарки от гангрены, тянущие растворы для вытаскивания наконечников стрел…

- Ваша светлость готовится к войне?

- К войне всегда нужно быть готовым. У тебя есть соображения на этот счёт?

- Могу приготовить яд для стрел.

- Хорошая мысль! – герцог собрался уходить, но вдруг вспомнил и раскрыл ещё один свиток. – Знаешь, тут написано о мужчине, настолько околдованном ведьмой, что он не мог иметь соития ни с какой смертной женщиной. Записано было со слов этого мужчины, будто он… - Эрхангер погрузился в свиток. – Да, вот: «…в любое время был готов бежать к ведьме и мог только с ней делать всё, что творится с божьего попущения между супругами».

- Какое красивое обозначение для простых вещей… - заметила я.

- Но ты ведь не можешь так меня околдовать? Я вчера проверил – и насладился другой женщиной, молодой крестьянкой, что встретил на Ивердонской дороге. Значит, ты не смогла подчинить порывы моего тела, несмотря на то, что я обладал тобой!

- Была нужда... – презрительно процедила я.

Мой тон ему явно не понравился. Герцог бросил на меня взгляд поверх свитка:

- Ты потеряла почтительность.

- Прошу прощения, ваша светлость. Позвольте лишь заметить, что жажда обладания ведьмой, настоящая одержимость, что лишает других потребностей, не даётся всем и каждому. Это уже Природе решать, и никто не властен над истинной одержимостью.

Эрхангер, не ответив, удалился, но я поняла, что на этот раз он слышал и запомнил каждое моё слово.

Принесли необходимые травы и вытяжки, и я погрузилась в работу. Даже наблюдавший за мной слуга не смог бы запомнить и повторить пропорции. Я сама их не знала: составляла и смешивала, пока не чувствовала некое намерение внутри горсти снадобья. И чем намерение было яснее, тем лучше состав. Именно эта способность была так необходима для герцога, именно из-за неё он не хотел отпускать меня.

Травы в ступке превращались в порошки, смешивались с вином или маслом, заливались в кувшины… Ароматы сменяли друг друга в безумном хороводе, моё чутьё в вечной сырости темницы обострилось, я различала малейшие оттенки запахов, незаметно выбирая и оставляя для себя самые лучшие веточки и бутоны.

Меня не интересовало, на чьей стороне правда. Я не испытывала жалости к тем, кто будет сражаться и, возможно погибнет. Не моя война, не мои заботы. Но если окажусь бесполезной, шансы выжить здесь уменьшатся во много раз. Пока я была нужна – мне сохраняли жизнь.

Так тянулось довольно долго. По запаху доспехов стражников, заступавших на караул у моей двери, я поняла, что пришло лето: ароматы июньских трав и нагретого солнцем пыльного железа даже смертный ни с чем не спутает.

Герцог, помимо планов уничтожения Карла Савойского, увлёкся изучением магии. Немало времени он потратил на чтение манускриптов в библиотеке. Иногда он звал меня наверх, в большой зал, но к библиотеке больше не подпускал. Реже сам приходил в темницу, задавая неожиданные вопросы о явлениях, описания которых встречал в текстах.