– А ты был с ней счастлив? – и снова эта коронная ухмылка. Кажется, мне не пробить эту стену, не выиграть этот бой, пытаясь достучаться туда, где спрятались Ромкины душа и сердце.

– Да, – ответил честно и прямо. – И не «был» в прошедшем времени. Я счастлив, что встретил Аню. Что она стала частью моей жизни. Что я узнал такую девушку, как она: честную, искреннюю, правильную.

– Почему ж она тогда, эта твоя праведница, не осталась, а удрала?

– Потому что, наверное, ты не просто данные слил. А поставил какие-то условия. И эти условия оказались такими, что ей пришлось исчезнуть. Знаешь, о чём она просила меня в прощальном письме?

Ромка дышал бурно. И уже не прятал дрожащие пальцы. В конце концов, мне удалось вывести его на эмоции. Больше не существовало идеально-красивого мальчика с язвительными глазами. С него слетела маска, за которой он прятался.

– Она просила беречь тебя и бабушку. Вот о чём она переживала. Потому что ты дал в руки никчёмному человечишке орудие. Ты вручил мудаку, что способен ударить женщину, запугать, уничтожить, растоптать, карт-бланш. На что ты обменял данные, сын?

Ромка наконец-то сдулся. Стоял, опустив голову. Самый обычный мальчишка, нашкодивший, виноватый, уши пылают.

– Я просто хотел, чтобы она исчезла из нашей жизни, – в голосе его дрожь. Ещё немного – и он расплачется.

– Должен тебя огорчить. Она не исчезнет. Я не дам. А всё остальное… Можешь праздновать пиррову победу. Твой отец нынче нищий. Тысячи людей остались без работы. И, к сожалению, в ближайшее время я всё так же не смогу уделять тебе много внимания, потому что хочу хоть как-то облегчить жизнь людям, которые пострадали из-за твоего предательства. Нужно сделать всё правильно, а не махнуть рукой и обнять тебя со словами: «Отныне никто и никогда не помешает нам быть вместе». Так не бывает, сын. Так не бывает. И если ты не понял, что такое Совесть и Честь, я не пойду по этому пути только потому, что не сумел правильно тебя воспитать. И эту вину я с себя не снимаю. Мне стыдно за тебя, Ром. Больно и стыдно.

Не знаю, смог ли я… Получилось ли пробиться хоть куда-нибудь. Внешне, казалось, его проняло. Но осознание ли это того, что он натворил, или просто обида и страх из-за взбучки? Я не знал. И боялся давить ещё больше.

К тому же, Ромка так и не рассказал, на что он обменял сведения. Чем таким Майский припугнул Аню, что она предпочла исчезнуть.

Это мне предстояло узнать. Не от Ромки, так от неё самой. Не от неё, так другими путями.

– Значит, так, сын. С сегодняшнего дня – домашний арест. В школу можешь не ходить – тебе там скучно, достойных для общения нет. Принимается. До поры до времени. Мне, прости, с тобой возиться некогда, сопли подтирать – тоже. Буду разгребать кашу, которую ты заварил. А это время. Ну, и вот ещё что…

Я подошёл к компьютеру и выдрал все провода. Забрал наушники, планшет и прочие радости жизни.

– Телефон, – протянул я руку в жесте, с которым не спорят. Ромка даже возмущаться не посмел. Достал и положил в мою ладонь гаджет. – Интернет я отключу, охрану поставлю. У тебя будет еда, нянька и работа. Будешь математикой заниматься, литературой и всем, что я скажу. Твои друзья на это время – книги, тетради и ручка. По старинке, сынок. Прости, но есть причины тебе не доверять.

Ромка молчал. Ни слова. Ни возмущений. Ничего.

Он вообще-то парень крепкий, не психованный, но я не ушёл из дома, пока не приставил возле него двух лбов и ну очень строгую даму. Была у меня такая.

– Глаз с него не спускать, – наказал я всем. – Надо – натыкайте видеокамеры везде, даже в туалете и ванной. У нас непростой разговор произошёл. Хочу быть уверенным, что он не просто делом занят, но и сгоряча какой-нибудь ерунды с собой не сделал. Никаких поблажек, никаких «сбегай за чипсами», никаких прогулок, магазинов, секций. Никакого общения с внешним миром. Телефоны не бросать, в руки не давать, ворон не считать.