Мой холодный спаситель Яна Смолина

Я рухнула на пол и очень неудачно приземлилась. Боль, которая пронзила запястье, выбила искры из глаз. Как же невыносимо! Я бы точно взвыла, если бы в следующую секунду Ринат не схватил меня за волосы и не запрокинул мою голову, отчего пережало горло. Глухо всхрапнула, ощущая, как по щекам текут слёзы.

– Никогда не ври мне, Арина, – процедил мужчина, вжимаясь губами мне в щёку. – И если ещё раз я увижу рядом с тобой этого козла, убью обоих. Усекла?

– Пусти, Ринат, – умоляю, подвывая от боли. – Между нами ничего нет и не было. Он просто помог. Я же говорила тебе.

– Я спрашиваю, ты усекла? – орёт так громко, что у меня закладывает ухо.

– Да! Да! Я всё поняла. Только отпусти меня, прошу!

Меня резко отпускают, и я падаю на пол. Больная рука подворачивается, отчего приземляюсь на локоть и утыкаюсь лбом в напольную плитку.

Не сразу осознаю, а когда понимаю, становится поздно. Ринат рывком приподнимает мой зад, задирает юбку и больно бьёт по ягодице. Это не прелюдия, не способ завести меня. Он зол, и он бьёт, чтобы сделать мне ещё больнее, чтобы наказать за то, чего я не делала, чего не было даже в мыслях.

– Никогда не ври мне, сучка. Ты моя, и только моя, – его грубый голос прямо у меня над ухом заставляет сжаться от отвращения. Неужели когда-то я любила этого человека?

Знаю, что сейчас будет, и я не готова. В считаные секунды мужчина вынимает возбуждённый член, плюёт на него, чтобы смазать и врывается в моё сухое лоно. Новый приступ нестерпимой боли и отчаяния заставляет взвыть. Я кричу, ощущая рвущее меня изнутри движение его плоти. Рината уже не остановить. А я с ужасом понимаю, что привыкла. Привыкла к этому регулярному, еженедельному унижению, привыкла, что он бьёт меня без повода просто потому, что ему показалось, привыкла к насилию. Никакие разговоры и убеждения не помогают. Я просто получаю свою порцию ударов, а потом он берёт меня, уничтожая всё то хорошее, что было между нами.

Когда он кончает, я даже не ощущаю этого. Вся нижняя часть тела немеет, чувства притупляются. Он выходит из меня, толкая вперёд, и я падаю, не находя в себе сил удержаться, отдаюсь глухому неконтролируемому рыданию. Всё тело разрывает от боли, а осознание того, что со мной произошло, вскоре сменяется отчаянием. Я реву, лёжа на жёстком полу и физически ощущая на себе брезгливый взгляд. Но мне плевать. Всё разбито, всё уничтожено. Больше ничего не осталось.

Когда истерика сходит, и я оглядываюсь, его уже нет. Мне плевать, где он и куда ушёл. Могу лишь радоваться, что у меня появилась передышка от боли. Чем дольше его нет рядом, тем продолжительнее иллюзия моей свободы. Но радость длится недолго. Неловкий поворот запястьем сообщает, что с рукой что-то не так, и эта колющая боль ничто в сравнении с вагинальными разрывами, которые он мне оставил.

Я больше не выдержу. Ещё немного, и он убьёт меня. Так не может продолжаться. Я должна что-то изменить.

Последние силы ушли на то, чтобы доползти до ванной. Пустила струю под сильным напором, заткнула слив, подняла измученный взгляд на зеркало. На меня смотрит не Арина Звягинцева. Нет, это больше не она. От неё осталась лишь смутная тень некогда весёлой и жизнерадостной девчонки, которую уничтожил тот, кому она доверяла, и тот, от кого зависела. Но ничего, Ариша, потерпи. Недолго осталось тебе мучиться. Скоро всё решится.

Нет, я не собиралась вскрывать себе вены или топиться, хотя иногда такая мысль посещала. Особенно когда после очередного подозрения в неверности, Ринат тащил меня за волосы от машины до подъезда. И ведь никто ему слова не сказал тогда. Да и что сказать? По мнению большинства тут либо дела семейные, либо сама напросилась. Или всё сразу. Ведь в нашем законодательстве понятие «домашнее насилие» имеет зыбкую и крайне пространную трактовку.

Я должна была благодарить Рината. Если бы не он, то в свои пятнадцать после гибели родителей я попала бы в детдом. Но мы уже тогда встречались, и узнав о моей трагедии, он оформил надо мной опекунство.

Никого это почему-то не смутило, хотя теперь я думаю, что Ринат просто дал взятку кому надо.

Я не знала и до сих пор не знаю, чем он занимается. Но по первости, когда мы стали жить вместе, он баловал меня подарками, о которых я и мечтать не могла. Для девчонки из маленького городка во Владимирской области Ринат казался ни больше ни меньше принцем с разворота глянцевого журнала про успешный успех.

Первые звоночки раздались примерно через год наших отношений. Ринату не понравилось, что со мной заговорил его друг на одной из вечеринок. Но прилетело тогда почему-то не другу, а мне. За попытку поспорить с ним, я получила смачную пощёчину. Тогда Ринат быстро пришёл в себя, видимо, опасаясь, что я могу заявить на него. Но я действительно считала его своим спасителем, боготворила, а он вскоре начал этим пользоваться.

Ринату не понравилось, что я, достигнув совершеннолетия, решила устроиться на работу. Он не желал, чтобы я ходила, неизвестно куда и общалась, неизвестно с кем. Он ужасно ревновал. Всегда и ко всякому встречному мужчине. А когда я пыталась защитить себя и опровергнуть его подозрения, напоминал о том, что я обязана ему всем. Он требовал подчинения, я подчинялась. И чем дольше продолжались наши отношения, тем больше он зверел.

Годам к двадцати я сумела найти компромисс, устроившись на удалёнку. Сидя дома за компьютером, я составляла планы и сметы праздничных мероприятий для одного из московских агентств. По иронии судьбы та, чья жизнь медленно превращалась в кошмар, занималась организацией свадеб, дней рождения, корпоративов и тематических вечеринок.

Ринат, как это ни странно, примирился с моим выбором. При этом он контролировал мои доходы, и я не могла потратить без его ведома ни одного рубля. Тюрьма – иначе мою жизнь не назвать. А мой надзиратель день за днём превращал эту тюрьму в настоящий ад.

У меня и прежде возникали мысли оставить его и уйти. Но мне некуда было податься. Близких родственников после смерти родителей не осталось, а у школьных друзей давно была своя жизнь. К тому же всех их Ринат знал и мог меня найти, а я не хотела подвергать никого опасности.

После очередного изнасилования, лёжа на полу в ванной и поскуливая от боли, я не сразу уловила вибрацию телефона, который, выпав из кармана моего халата, лежал там же. Звонила руководитель праздничного агентства, чему я очень удивилась и даже испугалась на минуту, решив, что со мной хотят попрощаться. Мне нравилась эта работа, и если бы у меня её отняли, кто знает, возможно, тогда бы я и наложила на себя руки.

К моему удивлению, Лариса Леонидовна звонила с предложением. Она хотела встретиться и обсудить моё возможное повышение. У них как раз одна из менеджеров уходила в декрет, а брать кого-то нового и тратить время на то, чтобы посвятить его в нюансы работы не хотелось. Я чуть было не отказалась, но в последний момент что-то ёкнуло. Вот он – мой шанс сбежать от Рината.

Пришлось взять недельку на раздумье. Конечно, думать тут было не о чем – я еду или всему конец. Вот только свободных денег на билет до Москвы у меня не было, как и доступа к документам.

С первым оказалось проще. Включив инкогнито на телефоне, я списалась со школьной подругой и попросила у неё в долг. Пришлось встречаться лично, ведь все проводимые по карте операции контролировал Ринат. Паспорт же пришлось выуживать из его рабочего стола, когда он спал. Я знала, где Ринат хранил мои документы и ключи, а потому действовала наверняка. Дождавшись пока он уснёт, я пробралась к нему в кабинет и отперев шкафчик стола, вынула паспорт. В последний момент оставила на месте потрёпанную обложку, чтобы снизить риск быть забитой до смерти за кражу.

Ринат не заметил пропажи, но на следующий день, подъезжая к дому, увидел, как сосед из квартиры напротив придерживал дверь подъезда, пропуская меня. Элементарная вежливость. Но этого хватило, чтобы спровоцировать зверя.

И вот я пялюсь на собственное измученное отражение в зеркале с одной мыслью – бежать. Он ушёл. Вернётся нескоро. А меня ждёт Москва и плевать как там будет. Лишь бы вырваться из логова этого чудовища.

Я сделала это. Сидя у окна скоростного поезда и гипнотизируя взглядом мелькающие огни ночного города, прокручивала в голове события вечера. Унижение, спешные сборы, вокзал, касса. Верилось с трудом, но теперь поезд на бешеной скорости вёз меня в полнейшую неизвестность. Сердце колотилось как после марафонского забега, тело покрывалось потом, несмотря на включённый кондиционер, а в мозгу стучала одна мысль: всё закончилось.

О том, что делать дальше, я думала меньше всего. На моё счастье, Лариса Леонидовна предложила мне помощь с арендой жилья на первое время, пока я не начну получать стабильный доход. Да даже если бы она этого не сделала, я бы наверное, на вокзале ночевала. Любые спартанские условия – ничто в сравнении с моей прошлой жизнью.

Выйдя на перрон Курского вокзала, чуть не разрыдалась. Я ведь ни разу за всю жизнь не выезжала за пределы Коврова. Мы никогда не ездили с Ринатом на отдых, хоть он, судя по машине и дорогим подаркам, мог себе это позволить. О том, чтобы провести выходные на даче с друзьями, даже мысли не было. После того инцидента с его другом меня вообще перестали куда-либо брать с собой.