В полной тишине мужской голос, отрывистый и серьезный, был особенно привлекательным. Саша, опустив голову, слушала, как он дальше объясняет причины их решения.

— Мы поняли, что за прошедшее после помолвки время нам удалось выяснить, что мы думаем... и что чувствуем. Поскольку видимся мы очень редко и отвыкли друг от друга, то лучше будет, ежели каждый из нас отпустит другого и пойдет своим путем.

Эта новость потрясла всех еще больше, чем предыдущая. Тишину нарушил сердитый голос княгини.

— Что я слышу?! Что я сейчас услыхала?! Может быть, и Анна нам что-то объяснит? — на возражение генерала, что он все сказал за обоих, она не обратила внимания. Ее глаза гневно смотрели на Сашу. — Объяснись и ты, Анна! Мне, братьям, сестре!

Тут был вынужден вмешаться Владимир.

— Мама, это дело касается только двоих — Дмитрия и Анны. Мы должны принять их решение. Что до меня, то я знал об этом. Они оба мне доверились, и я принял их объяснение.

Но княгиня продолжала требовательно смотреть на Сашу. А она, пока медленно поднималась со стула, мучительно думала, что же она может сказать всем глядящим на нее, даже Немировскому и Владимиру. Ведь о самых важных причинах, которые повлияли на то, чтобы ей добиться разрыва помолвки, не знали даже двое мужчин, замерших, пока она готовилась отвечать на приказ княгини.

О фиктивности помолвки они оба знали, но не знали о ее, Сашином, главном секрете и о встречах с людьми из Организации, которые помыкала ею, несчастной попаданкой, потому что обещали исполнить ее просьбу. И еще: ей все равно надо возвращаться к своей прежней жизни, а значит, покинуть этих людей, но главное — расстаться с мужчиной своей мечты. Эти мысли промелькнули и моментально исчезли, когда она заговорила, страдая от того, что нужно будет (в который раз!) лгать и изворачиваться:

— Дорогие мои родные, Дмитрий Алексеевич назвал главную причину, почему мы расторгаем помолвку. Хочу добавить к этому... лишь свою просьбу ко всем вам — не удивляться. Что касается меня, скажу... да, от такого завидного жениха не отказываются. Но именно это-то меня всегда и смущало. Не кажусь я себе достойной партией блестящему офицеру. Вот главная причина. А то, что генерал понял меня и пошел навстречу, за это я ему благодарна.

— Означает ли, что ты и есть главная виновница расторжения помолвки? — грозно продолжала отчитывать ее княгиня.

Саша молча кивнула. Княгиня не отставала:

— Ведь ты должна понимать, что своим поведением, своим объяснением сейчас... что ты ставишь в сомнительное положение Дмитрия. Мне стыдно за тебя.

Княгиня встала с оскорбленным видом и как ни в чем ни бывало заговорила о предстоящих танцах, о музыкантах, которые уже приглашены и ждут в гостиной. Встали из-за стола и остальные.

Саша взглянула на Немировского. Поняла, что он был раздосадован и сердит. Разговаривал с Владимиром и демонстративно не смотрел в ее сторону. Ее тронул за локоть Николя.

— Анна, не расстраивайтесь. Здесь все свои. Осудят или посочувствуют — не все ли равно... А если генерал рассердился на тебя, пойди — извинись. Вы же хотите остаться друзьями, не так ли?

Саша смотрела на молодого человека, не очень вдумываясь в его слова. Ее волновало, что она, не желая того, задела чувства Немировского. Наверно, надо было придерживаться его объяснения. Она только попросила Николя не оставлять ее.

Мимо них прошли Владимир и генерал, не остановившись и не взглянув на нее. Это была, быть может, самая печальная минута за время ее жизни в теле Анны Тугиной.

Зато подошла Аврора.

— Ну, ты даешь, сестра! Разве можно говорить, о чем действительно думаешь? Николя, как тебе нравится ее искренний, но глупый ответ на вопросы маменьки?