Думаю, все дело в занимаемой должности. Если бы я была шефом, то тоже, наверно, разговаривала бы с подчиненными сквозь зубы. А он еще ничего, сдерживается. На волне трудового энтузиазма придумала пять тем для полосы «Ремонт и строительство».

А вечером вытащила семью кататься на коньках. Все втроем: я, Леша и Майя – на одних маленьких майкиных, подаренных моим папой. Обязанности распределялись так. Я шнуровала коньки со сверхсветовой скоростью и голосила с обочины: «Молодцы! Давайте!» Лешка ходил по катку, как апостол Андрей по воде, а Майка каталась. У нее, кстати, явные способности к этому делу. Второй раз на катке – и уже едет сама и не боится падать, а старается уловить правильные движения. Как отмечал один наш знакомый тренер, у нее хорошая координация, вполне подходящая даже для спортсменов. Нет, все-таки большой спорт – ужасно вредная для здоровья вещь. Там вечные травмы, ранние выходы на пенсию, психологические кризисы по адаптации к нормальной жизни. Лучше мой ребенок будет скромной звездой городского катка. Нет, лучше все-таки областного.

День такой-то

– Бери большую сумку, в маленькую не влезет. – Клавдия Анатольевна предпочитает взять вещи на все случаи жизни, а я, наоборот, не люблю таскать лишнее.

– С большой на вокзале неудобно. И в театр не сходишь, – аргументирую я.

Театр – очень весомый довод, так как именно общая принадлежность к культурной элите заставляет свекровь закрывать глаза на мои многочисленные недостатки: я не люблю гулять с ребенком по три часа в любую погоду, ем за компьютером и ненавижу мерить одежду.

– Не понимаю, зачем ехать в Питер. Лучше бы на елку с ребенком в Москву съездила.

– У Марины там очень важные дела, – вру я. – А я тоже не просто так: мне надо деньги с редактора «Деток» получить.

«Детки» – питерский журнал, с которым я сотрудничаю втайне от родного начальства. Не столько для денег, сколько для души: про семью и детей нашему деловому холдингу не интересно. А мне так очень даже.

Потихоньку выкладываю из сумки зонтик, нарядное платье, запасную обувь и толстый пакет непонятно с чем. Бегу на кухню заваривать чай и набираю Марину.

– Видишь, Владимир, – радуется она. – Лене обязательно нужно съездить в редакцию «Деток». И мне тоже надо поехать подать бумаги на грант.

На самом деле грант только предлог. Но если уж врать, то вранье должно быть чистой правдой. Поэтому Рина придумала этот грант, подготовила на него заявку и оформила все бумаги. Вот теперь завезет их в фонд. Не знаю, когда она все успевает. Но читрини – они такие…

Слышу раздраженный голос Владимира. Его имя никто никогда не сокращает. Никаких Володь или, упаси боже, Вовочек. Только Владимир.

– Нормальная жена не будет одна по другим городам таскаться! А с детьми кто останется?

– У них еще и отец есть, – тонко намекает Марина.

– У меня скоро командировка, – рявкает муж. – И вообще, кто здесь мать?

– Моя мама посидит!

Марина кладет трубку. Видимо, в ход идет последнее средство умасливания мужа – постельное. Раньше меня такие методы бы покоробили, а теперь волнует только результат – получится уговорить Владимира разрешить поездку или нет. Неужели я пришла к мысли, что цель оправдывает средства? Нет, конечно, нет. Просто мы с Мариной так редко куда-то выбираемся вместе. Поэтому самую капельку – да. Теперь я на многое смотрю по-другому.

Наверно, дело в том, что недавно купила себе очки. А может быть, просто у меня наконец-то сформировались лобные доли мозга. Заметила интересный оптический эффект: мне все время кажется, что люди, на которых я смотрю, меня не видят. Будто вместо очков на мне шапка-невидимка. Потом поняла почему: из-за четкости изображения кажется, что я смотрю в подзорную трубу или бинокль, а значит, удалена от объекта.