На работе традиционно заело кодовый замок, и мы толпились в коридоре, зажав в охапке шубы, шарфы и сумки. Я решила немного схитрить и, пока все дышали в ухо специалисту по открыванию дверей, спустилась на этаж ниже. Если стоять у самой лестницы, то получается, что я тоже жду возможности включиться в работу. А то, что при этом передо мной расположена витрина шляпного отдела, никого не должно волновать.

Если честно, терпеть не могу шопинг. Но шляпы – это моя слабость. При том, что носить их я практически не могу, мои нежные уши требуют более функциональных головных уборов. Тем не менее моя мечта – целая шляпная стена в гардеробной. Да, гардеробная пока тоже мечта.

Я рассматривала фасоны, делая незаметные маленькие шажки к дверям. Вот эта, бордовая, неплоха… Но та синяя тоже, в общем-то, должна мне пойти. Ах, какой капор был у меня на первых курсах института. В сочетании с красным пальто все принимали меня в нем за француженку. Правда, один раз приняли за проститутку. Мужик остановил машину прямо у моих ног и спросил: «Сколько?» Я ждала подруг у кинотеатра и поминутно смотрела на часы, поэтому без запинки ответила: «17 часов 35 минут». Он покрутил пальцем у виска и уехал. А девчонки мне уже потом объяснили, что он имел в виду.

Это я к тому, что шляпки – моя слабость. И зайти на пять минут в магазин до рабочего дня вполне простительно. Ведь все равно дверь пока не открыли.

– Это чье? Вещи чьи? Вызываю охрану! – вдруг заголосил кто-то в коридоре.

Я выскочила из бутика. И, как оказалось, очень вовремя. Бдительная продавщица галантереи хотела избавиться от моего пуховика, который случайно выпал из рук по дороге к шляпам. Такое с каждым может случиться. Каждый день люди теряют целые горы ценных предметов. в том числе ключи, деньги и фотографии любимых. А я, между прочим, со временем стала гораздо внимательнее. В школе я однажды умудрилась потерять школьную форму. А тут – всего лишь пуховик. Положительная динамика налицо.

Я окатила продавщицу взглядом, исполненным внутреннего достоинства. Надеюсь, она прочитала в нем все, что я хотела сказать. Особенно то, что галантерею я теперь буду покупать в магазине у дома.

День пролетел быстро, потому что в обед забежала Марина поговорить насчет билетов в Питер. В числе прочих важных дел обсуждали, любим ли мы свою работу. По всему выходило, что нет. То есть слово «любить» никак не желало прикладываться к понятию «работа». Причем раньше это не казалось таким удивительным, а наоборот, было чем-то вроде идиомы, а сегодня резало глаз и ухо.

– Вот смотри. Я люблю своего мужа, я люблю своего ребенка, шоколад люблю и орехи.

– Да, еще можно про увлечения всякие так сказать: люблю вышивать крестиком, люблю читать… Не режет ухо?

– Вроде нет. А с работой, знаешь, почему странно звучит? Мы все время мыслим о ней в связи с Предназначением. То, что ты ДОЛЖЕН делать и иначе не можешь, это крест, по сути дела, как можно его любить? Можно наслаждаться процессом, отдаваться ему всей душой, стараться сделать как можно лучше. Но это другие понятия все-таки. Не любовь.

– Такое вот безоговорочное приятие «я люблю» характерно для ребенка. А работа и взаимоотношения с ней уже должны происходить на уровне взрослого, и словечко из арсенала детского «я» тут выглядит неуместным. Вот почему нам кажется странной фраза «люблю свою работу». Тем самым мы как бы принижаем дело, которым занимаемся, до уровня манной каши, делая его всего лишь одной из простейших функций.

Очень довольная я проводила Марину и поулыбалась шефу. Тот смотрел на меня как-то странно, как будто я заявилась к нему в личный кабинет с предложением обсудить собственного гинеколога. А я вовсе ни с чем таким не заходила. И вообще все наши кабинеты на самом деле совсем не личные: там переборки до потолка не доходят, и отлично слышно, о чем говорят соседи. Но это ведь не повод смотреть на меня как на удава.