Марина напечатала кусочки моего дневника и даже переплела толстой корочкой. Это был ее подарок мне на день рождения. И скажу честно, с ним не могла сравниться даже подарочная карта в крупный хозяйственный магазин «Уют», преподнесенная свекровью.

Есть такие женщины… Нет, не которые останавливают коней и не те, которые врываются в горящие здания. Женщины, которые вдохновляют на все эти подвиги мужчин. Я, в отрочестве запоем читавшая Ефремова, называю их «читрини» – женщины-блеск. Яркие, но не вульгарные, искрящиеся, ударяющие в голову окружающим мужчинам как шампанское. Да не какое-то «Советское» полусладкое, а лучший игристый продукт провинции Шампань. Сказать, что они имеют успех, – значит не сказать ничего. Любой мужчина в мгновение ока ощущает виртуальный запах их феромонов и бросается делать мир лучше. Во славу отдельно взятой читрини, конечно.

К чему бы они ни прикоснулись, все начинает сверкать и искриться, будто вымазанное в серебряной краске. Раньше я думала, что женщинами с серебряной краской на кончиках пальцев, рождаются. А достигнув возраста, когда у людей окончательно формируются лобные доли мозга (специалисты утверждают, что это происходит около тридцати), начала понимать, что стать читрини трудно. В отличие от таких женских типажей, как, например, «старшая сестра» или «дочка», женщины-блеск должны достигнуть зрелости для того, чтобы проявить себя наиболее полно: многому научиться, стать почти совершенством в какой-либо области, желательно не в одной. Потому что читрини должна восхищать, заставлять мужчину тянуться за ней, быть абсолютно земной, но неуловимой.

В юности они, как правило, маскируются либо под «боевую подругу», либо под «сексуальную штучку». Но, накопив необходимый багаж, скидывают шкурку и предстают во всем своем блеске.

Быть рядом с ними трудно, соревноваться бесполезно. Меня всегда удивляла одна вещь: я никогда им не завидовала. При том что оснований было более чем достаточно: в число моих достоинств никогда не входило умение ослепить и восхитить мужчину с первого (да чего уж греха таить, и со второго тоже!) взгляда. Конечно, иногда я взывала к небесам: «Ах, если бы я была, как Аня, или Юля, или Ольга…» Но на этом все и заканчивалось. Может быть, я понимала, что глупо завидовать совершенно недоступному для тебя таланту. Впрочем, вряд ли. Просто рядом с ними всегда было «живо». Эмоции кипели, жизненные коллизии заставляли ахать и ужасаться – одним словом, жизнь ощущалась всеми порами тела. И я продолжала искать читрини. Их не бывает много, это вообще редкий тип женщин. Но мне везло: они возникали в моей жизни с завидной регулярностью. В конце концов я подумала: «Если музы возникают, значит, это кому-нибудь нужно? В этом заинтересован кто-то там наверху».

Я осознала величие момента и села за письменный стол. Плотно поужинать. Майя крутилась рядом и посягала на мое мороженое. Причем свое, заботливо вынутое из холодильника заранее, она игнорировала.

– Маище, имей совесть, – невнятно бурчала я, откусывая огромные куски, – у тебя есть свое.

– Я не буду есть это мороженое, оно такое расслабленное.

– Какое?

– Текучее, как речка.

– А-а-а… Ну возьми папино – оно более энергичное.

Муж радостно согласился на расслабленное. Его вкусы вообще представляются мне ужасно экзотическими, например, он иногда подогревает мороженое в микроволновке.

Телефонный звонок заставил меня поперхнуться. Я с трудом пропихнула в горло остатки мороженого:

– Алло.

– Добрый день! Елена Игоревна? Это вас из администрации президента беспокоят.

Мороженое встало айсбергом в пищеводе.