Нья посмеялась тихонько. А потом шепнула:

- Если ты проявишь себя столь же безмозглой, что и сестры, останется лишь за тебя выбор сделать. Но ты другая, моя Эсме. Ты из тех, кто сам принимает решение и творит собственную судьбу. Будь всегда тверда в своих словах и поступках - и тогда никто, даже король, не посмеет тебя заставить. Я вижу… я вижу, что у тебя собственный путь. И на нем все станет именно так, как ты захочешь...

Захочу?

Собственный путь, приведший меня в эту дождливую ночь в капкан, который я сама и создала. Путь, в котором у меня нет ни доброго жениха, ни семьи, ни любви.

На меня накатила волна опустошенности и смятения, но я выдохнула эту боль прочь. И крепко зажмурилась, чтобы не пролилась ни одна слезинка…

И сама не заметила, как уснула. 

А проснулась от громких возгласов и хлопающих дверей.

- Эй, торговцы! Выходите! Давненько мы никого не встречали с хорошим товаром…

Я даже не двинулась. Торрад и его воины, которые спрятали подальше и оружие, и ненависть, кряхтя и притворяясь. вышли в соседнюю дверь и повели там свой, степенный разговор, рассказывая и о товаре, и о «новостях с юга».

Вскоре в комнатку заглянул один из воронья.

Я постаралась не проявлять излишнего любопытства, но не глянуть не могла.

Воин с севера не был бледнолиц, вопреки ожиданиям - наверное потому, что немало лунных месяцев провел за Перевалом, - да и его косы были столь же длинны, что у наших, а шкуры и перевязи, накинутые поверх грубой кольчуги, выглядели столь же грязными и мокрыми, что и у любого в походе.

Пожалуй единственным отличием была незнакомая вязь татуировки, начинающаяся от выбритой макушки и уходящая в ворот - острые узоры, похожие на переплетенные молнии, и означали они то, что мне было неведомо.

Я понимала, что, если рассудить отстраненно, он ничем не был хуже или лучше тех, кого я знала. В нашем мире завоеватели оказывались завоеванными с той же легкостью, что и мертвыми, господа могли превратиться в рабов, а самые забитые слуги - в героев. И ты никогда не знал, окажешься ли по сторону победы или поражения. И сражаться за свою честь и за то, во что веришь, так и оставалось единственной возможностью пировать среди асов после смерти, единственным способом не плеваться от самого себя.

А значит, сколь нормальным не выглядел бы воин, он оставался моим врагом, который пришел, чтобы уничтожить мой дом. И которому я не готова  позволить этого сделать.

- А это что у вас? - сказал мужчина достаточно громко, чтобы привлечь внимание «торговцев».

- Хорошая девка, - нарочито нехотя ответил появившийся в дверях Торрад, - дальше везем.

Пригляд короля - ворона заинтересовался и сделал несколько шагов ко мне, а потом грубо взял за подбородок и поднял мое лицо.

- Ого… 

- Не твой товар  - не тебе трогать, - резко бросил ярл.

- Сколько хочешь за нее? - на лице черноволосого мелькнула явственная похоть.

- Сказал же,  дальше везем, - Торрад подступился к воину, - Заказана она нам, понятно? «Девственна, прекрасная и не из наших краев», как и потребовал король Скафти…

- Скафти? - рассмеялся подобно грому воин, - Ты и верно давно не был в этих местах, торговец. Уже три лунных месяца, как этого короля больше не существует.

Торрад сделал вид, что растерялся. Замахал руками,  забормотал ругательства пополам со стенаниями о тяжкой судьбе торгового люда, а потом вздохнул.

- Новости доходят до нас с опозданием. Что ж, придется  назад волочь - я слишком ценю свой труд и время, чтобы отдать её абы кому.

- И мне не отдашь? - нахмурился воин и еще раз на меня посмотрел. И вдруг прищурился, - Красива и девственна... Что скажешь на счет моего короля, а, торговец? Он как раз и  уничтожил того, кому рабыня предназначалась. Намотал кишки Скафти на меч и раздал куски воронью…