На первом этаже темнели огромные панорамные окна, и сквозь них смутно проявлялась светло-зеленая стена, зеркало и какие-то решетки. Вход в здание обозначался большим крыльцом и двойными дверями. Тим догадался, что когда-то это была школа.

В нескольких шагах от крыльца зачем-то стояла облезлая старая машина, возле нее в кучу свалены ящики, рядом был сундук и три автомобильные шины. На одной из шин развалилась, жмурясь, толстая рыжая кошка.

Мэл завел Тима внутрь. Увиденные им с улицы решетки отделяли коридор от гардеробной. В коридоре витал запах чего-то жареного и сладковатого, и от аромата заурчал живот.

Тим ковылял вслед за Мэлом, прижав к себе руки и хмуро бросая косые взгляды по сторонам. Он отметил, что помещение не лишено уюта. Обитатели его однозначно держали дом в чистоте и порядке, но было пустовато, словно здесь никто не обитал на постоянной основе. Облезлые зеленоватые стены подкрашены или завешены картинками, темная потертая плитка на полу вымыта и подметена, а в углу у лестницы на высоком табурете одиноко маячила огромная глиняная ваза с сухими цветами – таково украшение интерьера.

В конце коридора ждали распахнутые двери, в проеме виднелась лестница. По ней пришлось подниматься на второй этаж. Молчаливый провожатый быстрыми шагами взлетел наверх и, прислонившись плечом к стене, ждал, когда Тим доползет до него.

«Мучитель», – с жгучей ненавистью подумал бродяга, тяжело поднимаясь по ступенькам и глядя на непроницаемого Мэла. Как можно заставлять человека с раненой ногой преодолевать такой путь самостоятельно? Издевательство и садизм!

Они прошли еще несколько шагов, пока Мэл не остановился у белой двери с какой-то табличкой.

– Как самочувствие? – Вопрос был искренний, но Тим счел это наигранностью и формальностью.

– Отлично, – съязвил он в ответ, не поднимая глаз.

Все, чего ему хотелось – чтоб от него отстали наконец.

– Верю, раз есть силы хамить. Входи и садись. С тобой наш вожак поговорит.

Тим оказался совершенно один в полумраке просторной комнаты с большим столом. Перед ним грустил малюсенький табурет на коротеньких ножках. Напротив табурета возвышалось огромное черное руководительское кресло и справа от него – небольшой стул и столик. Вся мебельная композиция занимала только четверть комнаты. Позади кресла на стене висел небольшой плакат с крылатым человеком на фоне солнца. За табуретом располагался еще один стол – длинный, а вокруг него – десяток повернутых в разные стороны стульев. У стен рядами стояли стеллажи с какими-то бумагами, шкафы. Окна были занавешены плотной шторой.

Тиму, как человеку, принимавшему себя за центр вселенной, все это едва ли доставляло удовольствие.

«Вожак… Что еще за должность такая? Тоже мне… Нашлись, видите ли, важные какие. Вожак… Пф!» – Он угрюмо пялился на кресло, пытаясь вообразить седого джентльмена с суровым видом, квадратным лицом, широкими руками и авторитетным пузиком. Сейчас войдет, ударит кулаком по этому самому столу, откинется и назад, замрет в кресле, потом выпятит губы и будет выносить вердикт, оглядывая своего подсудного сощуренными в упреке глазами. Таким бродяге частенько представлялся глава Трущоб – Вольфганг. Лидера «Волков» ему не доводилось ни встречать, ни видеть на изображениях, так что и понятия о его внешности он не имел, поэтому составил портрет по многочисленным слухам.

Тим высокомерно фыркнул выдуманному шаржу и выругался себе под нос. Могли бы уж сразу на колени поставить, чем сажать на коротконогую табуретку. Унизительно.

Секунды казались вечностью, заставляя ненавидеть табурет, кресло, саму комнату. Время тянулось, как резина. Она либо порвется, либо хлопнется обратно и больно ударит по рукам.