Взгляд невольно направился к лампочке под потолком. Возле лампочки кружилась мошка. Память любезно преподнесла образы из древнего мифа об Икаре – взлетел в солнечную высь, опалил крылья о горячие лучи и рухнул в море. Тим мотнул головой, будто перед носом летало насекомое, но образ прочно закрепился в мозгу и пропадать не желал. К чему бы это – оставалось лишь гадать. Видать, плакат навеял.

«И упасть, опаленным звездой по имени Солнце»3, – пронеслась в мыслях строчка из какой-то древней песни и смешалась с образом из мифа.

Тима не покидало ощущение, что он оказался в тронном зале. Более того – в тронном зале «Волков». Должность «вожак» отлично подходила предводителю волчьей стаи. Еще немного, и сейчас сюда войдет этот высокородный человек из воображения, который произнесет свой приговор несчастному бесполезному крестьянину. Вон, в коридоре уже послышались шаги…

«Взлетевший слишком высоко… сгорает в свете солнца»

В помещение вошел мужчина на вид лет двадцати восьми или тридцати. В руке он держал сигарету. Несмотря на невысокий рост и телосложение, далекое от мощного, все равно выглядел внушительно, пусть и не пугающе, и не грозно. В его уверенных движениях сквозила несокрушимая властность, весь он притом казался непринужденным и раскованным.

В отличие от того же Мэла, он не носил очки. Мельком Тим заметил глаза интересного светло-голубого цвета. А главное – взгляд. Серьезный и живой, и ни злобы, ни упрека, ни презрения или хитрости в нем не было, но горела некая дерзость в положительном смысле. Это был взгляд, полный сурового величия и глубокой мысли. Лицо его вовсе не квадратное, как представлялось, а с острым, но не узким гладко выбритым подбородком, и совсем не блистало красотой, но отчего-то выглядело приятно, доверительно. Выбрита была и голова, причем волосы он, видимо, убрал совсем недавно, а выше правого виска оказалась небольшая черная татуировка в виде четырехконечной звезды, и кожа вокруг неё, судя по всему, была повреждена когда-то давно.

«Это еще что за звезда пленительного счастья?» – скептически подумал Тим, в то же время во все глаза рассматривая этого человека.

Вошедший улыбался, пусть это трудно было назвать улыбкой в известном смысле. В ней виделось нечто живое и первородное, как торжествующий оскал дикого зверя.

Он и вправду походил на вожака. Во всей его внешности чувствовалось что-то вольное, матерое и волчье, и статус угадывался сразу. Если здесь логово «Волков», то этот тип походил на главу стаи как никто. Войдя, он мгновенно заполнил собой всю комнату, не делая при этом ничего особенного. По ощущениям его просто стало много.

Тиму почудилось, что он уже где-то видел этого человека, причем неоднократно. Мгновенно в нем вспыхнула резкая и необъяснимая неприязнь к нему, к солнечному величию, которое излучал вожак.

Сразу за ним проследовал худой и подтянутый человек с военной выправкой, одетый в светлую толстовку. Под мышкой нес планшет для бумаги. За ухом у вошедшего покоилась шариковая ручка, а в свободной руке была чашка с горячим напитком. Второй вошедший повернул лицо к Тиму. За солнцезащитными очками – наверное, они были местным отличительным атрибутом – глаз тоже не видать, что давало возможность беспрепятственно изучать черты лица. Губы его выглядели так, словно он с самого детства их поджимал и добился абсолютно ровной тонкой полоски. Короткие блондинистые волосы стояли торчком, будто их обладателя ударило током или он забыл причесаться.

«Какая церемония! А где фанфары?» – подумал Тим, хмуро поглядывая на всех исподлобья и морща нос от запаха сигаретного дыма.