– Нет-нет. Тут другое. Когда я смотрю в глаза, – начал было Тим, ощущая себя неловко, – я… я этого боюсь и не хочу. Это очень плохо.

Он ожидал, что девочка примет его слова за глупости. Но этого не случилось.

– Я не буду делать тебе плохо, – заверила Рика. – Обещаю. Честно-честно! – она села перед другом на корточки. – Ну! Хватит отворачиваться.

– Нет. Не лезь, а?

– А ты все равно посмотри! Ты трусишка? Не будь трусишкой! – Она тут же принялась его дразнить, смешно прыгая на месте: – Трусишка, трусишка!

Тим терпеть не мог дразнилки. Он моментально навоображал себе ужастиков: крики, вопли, бегство, падение на землю – как обычно. Ему не хотелось этого, что удивило его самого. Упрямство девочки убедило его решиться на контакт. В конце концов, она всего лишь ребенок. Без каких-либо эмоций он поглядел на нее.

Глаза у Рики оказались вовсе не синие, а цвета морской волны. Как у Джима. Нечастый цвет. Большие, обрамленные пышными ресницами. Добрые и любопытные. Тима не выбило за пределы тела и не выбросило в негативные ощущения. Ему стало легко. И неожиданно все показалось проще, и девочка уже не раздражала, как вначале. В кратчайший миг он вдруг лишился своего безразличия и открыл для себя другого человека. Это походило на зажженный в ночи огонек и запах сладковато-свежего воздуха после знойной духоты.

Тим удивился. Кажется, впервые за несколько лет. Так бывает? Может, этот ребенок – добрый инопланетянин? Теперь он готов поверить во что угодно. По крайней мере, за последние три года он вновь видел живые человеческие глаза.

– У тебя глаза очень красивые, – только и сказал он ей. – Как цветочки.

Малышка хихикнула и покрасовалась, хлопая ресницами.

– Давай играть!

Тим удивлялся недолго. Он быстро принял реальность – девочка не опасна для него, а он, в свою очередь, – для нее. Могло ли это значить, что мучительному одиночеству теперь конец? Маленький лучик надежды сверкнул в непроглядном мраке. Это ощущение добавило Тиму энергии.

– Ладно. Ты сказала, что я – зомби?

Рика заливисто засмеялась и попыталась убежать. Но Тим протянул руки вперед и схватил подругу. Она взвизгнула, но продолжила хохотать.

– Поздравляю, ты тоже зомби, – сказал Тим, отпуская ребенка.

– Нет, ты неправильно делаешь. Давай я научу тебя быть правильным зомби.

Они играли до наступления темноты. Точнее, играла Рика, а Тим скорее принимал участие в игре одного человека, хотя он тоже был не прочь побегать. Тем не менее, время пролетело весело и интересно. Оказалось, что играть с ребенком не так уж и сложно: нужно всего-то быть на его волне. Либо Тим сам не до конца повзрослел, либо дети в сущности ничем не отличались от взрослых: с Рикой можно было обсудить ход игры, обменяться мнениями, и она могла объяснить, что и зачем делает. И он понимал в этот миг, что ему не хватало этого веселья, этой беззаботной радости, резвости и неограниченности воображения, маленького театра игры. Он был лишен такого детства. И никогда бы не подумал, что ему придется учиться тому, что каждый человек умеет подсознательно: быть ребенком. Сейчас он мог забыть свои несчастья и просто побыть обыкновенным мальчиком, который любит резвиться, но который никогда того не делал. Наверное, сложись его жизнь иначе, и родись у него сестра, он был бы самым лучшим старшим братом на свете! Он научил бы ее красиво одеваться, танцевать, петь. Ведь он сам талантливо пел с детства! А потом он с радостью и умилением смотрел бы, как на его красавицу-сестру заглядываются местные парнишки, слушают ее пение и любуются аккуратными волосами. Мечты… Нет у него семьи, нет дома, да и будущего тоже нет.