Что-то не так.

В голове Тима жил стереотип, связанный с ношением солнцезащитных очков в любое время суток. Либо это были бандиты, скрывающие свои глаза, либо наркоманы. Только и тем, и другим соответствовал определенный образ внешности. Бандиты одевались чаще всего в мрачное, темное, кожаное, бойцовское. Наркоманы носили длинные широкие толстовки с капюшонами, чтобы закрывать нездоровую кожу. Кем был тот неизвестный? Оставалось гадать. Он не подходил ни под первое, ни под второе описание. Рукава светлой водолазки закатаны, на ногах обычные джинсы и белые кроссовки. Миру явился третий вид вечных носителей солнцезащитных очков, не иначе. Может быть, он просто хотел подчеркнуть свою крутость.

Шедшие мимо двое «Волков», к счастью, не обратили на него внимания, хотя Тим был уверен, что о нем в курсе каждый волчий сообщник до единого, и каждый неустанно рыщет по улицам, разыскивая его. Завернув за угол на дрожащих ногах, бездомный попытался бежать подальше. Но слабые от недоедания ноги подвели: колени подогнулись, и Тим рухнул на асфальт, повалив с собой мусорное ведро. Металл брякнул о землю, содержимое рассыпалось вокруг. С тяжелым стоном приподнявшись на локтях и став на колени, несчастный бродяга откинул с лица спутанные волосы и посмотрел на ладони. Из многочисленных серых царапин, оставленных асфальтом, сочилась кровь.

Тим отвернулся и зажмурился. Некоторое время пытался перебороть полуобморочное состояние. Всхлипнув, он опустил руки и привалился плечом к сетчатому забору. Всегда в такие минуты нестерпимо хочется позвать на помощь.

«Никто не придет. А если придет, то обязательно прибьет».

Одиноко. Тесно. Друзей нет, идти некуда.

Тим заметил, как под смятым бумажным стаканчиком что-то сверкнуло. Откинув мусор рукой, он поднял маленькое прямоугольное лезвие. Гладкое и заточенное, оно блеснуло в свете дня. Несчастный ощутил поначалу холод металла, но тоненькая пластинка быстро согрелась между подушечек пальцев. Руки тряслись. Реальный мир будто погряз в тумане. Исчезли звуки, запахи, цвета.

Тим сидел неподвижно, размытым взглядом пялясь на маленькое лезвие.

Неподалеку выплеснули ведро отходов. Громкий всплеск на несколько мгновений вернул бродягу на землю, заставив обернуться и одуматься. Тогда он опустил руки, зажмурился и нервно вздохнул. Сердце неистово билось.

«Я должен быть сильным. Должен…» – странная фраза. Он не знал, кому должен и зачем. Всегда в самый отчаянный момент эта мысль в разных вариантах врывалась в сознание и вставала барьером между парнем и его губительным решением.

Глаза защипало. Тим поджал губы. К горлу подступил противный ком – давящий, зудящий настолько, что хотелось расцарапать собственное горло. Еще немного и пальцы разжались, лезвие звякнуло об асфальт. По бледной щеке прокатилась одна единственная слеза, но лицо оставалось неподвижным. Долго Тим смотрел в одну точку ничего не выражающим взглядом, время от времени слегка покачиваясь. Дрожащей рукой вынул из кармана платок и начал осторожно протирать ладони. Где-то в глубине самого себя он тонул в топком болоте из страданий, причину которых сам не очень понимал.

«Жить не могу. Умереть тоже не могу. Что со мной не так? Что я такое? Кто я? Зачем я здесь? Зачем я существую? Нет, я схожу с ума, я однозначно схожу с ума…» – суматошно кружилось в голове.

Возле его ног приземлился маленький серый воробей, любопытно покрутил головкой и упорхнул, напуганный резким всхлипом.

Тим не высыпался несколько дней, что сказывалось как на состоянии и без того немощного тельца, так и на мыслях и поступках. Сначала приходила апатия, потом сон длительностью около суток. И после на него опускался стеклянный купол – когда уже не страшно и не грустно, а совсем никак. Любые желания меркли, образовывая пустоту, бывшую тоже желанием, пусть и непонятным. Ничто не могло заполнить черную бездонную пустоту, которая неустанно требовала этого заполнения. За стенами стеклянного купола проносились призраки. Они двигались, непрерывно хотели чего-то от жизни. Обычно их желания никак не волновали его. Иногда случалось, что Тим все же просыпался и тоже начинал чего-то хотеть, стремился добыть желаемое с пылкостью фанатика. Но вскоре натыкался на острые лезвия страха, источником которого могло стать что угодно – от вида крови до прямой угрозы жизни. И тогда случался срыв. И снова купол. И так по кругу.